Форум » Герои Великой Отечественной войны » Cокол » Ответить
Cокол
Лола: Вот... Просто решила запостить здесь... Старый очерк, написанный мной и моей мамочкой. О. Пашинская, Н. Гурковская "Сокол" Симферополь, улица Пушкина, 15. Как знаком симферопольцам и многим жителям Крыма этот адрес. На небольшой тенистой улице, за густой зеленью деревьев расположено одно из лучших, одно из красивейших зданий города. Большие окна, величественные колонны, скульптурные группы и бюсты великих писателей на фасаде. А еще... мемориальная доска, она гласит: «Артистам и работникам театра, погибшим от рук немецко-фашистских оккупантов: Барышеву Н. А., Перегонец А. Ф., Добросмыслову Д. К., Яковлевой З. П., Чечеткину П. И., Озерову И. Н., Ефимовой П. Т., Савватееву О. А.» Значит, здесь тоже воевали. Тоже отстаивали свои жизненные принципы и убеждения, тоже защищали свою Родину, Родину, которой у людей уже нет. А может быть нет и принципов и своей гражданской позиции? Как и почему? На эту тему можно долго рассуждать, спорить. Но лучше давайте вернемся на шестьдесят с лишним лет назад и попробуем взглянуть, вспомнить, как все было. Лето в театрах - пора гастролей, пора ответственная и напряженная. Лето 1941 началось как обычно, и как обычно многие театры страны выехали на гастроли. В Донецк - Малый театр, в Минск - художественный, в Москве начал свои гастроли киевский театр им. Ивана Франка, в Севастополе - крымский театр им. Горького. 21 июня - теплый летний день. Яркие солнечные лучи, отражаясь в зыбкой глади Черного моря, освещали театр, на сцене которого суетились монтировщики, устанавливая декорации для вечернего спектакля. В репетиционном зале собрались артисты, оживленно обсуждая предстоящие встречи с севастопольским зрителем. Больше других волновался Яков Борисович Смоленский. Еще бы! Сегодня он впервые предстанет перед севастопольцами в роли Владимира Ильича Ленина. Гастроли открывались спектаклем «Кремлевские куранты» Н. Погодина. Он держал в руках пьесу и еще не знал, что именно сегодня, 21 июня 1941 года, последний раз вспыхнут театральные прожектора, осветив его в костюме и гриме. Повторяя слова роли, он и не думал, что очень скоро будет повторять их как молитву стоя перед дулом фашистского автомата. Тогда еще никто ничего не знал. Все было как обычно. Возвращались в бухты корабли. Аплодировали взволнованные зрители. Торопились в гостиницу усталые после спектакля артисты. А ночью… От страшного грохота вздрогнул город, взметнулись в небо клубы дыма и языки пламени, высветив самолеты с фашистской свастикой. Началась война. Самая зловещая и кровавая война в истории человечества. Обычные дни перестали быть обычными, а людям предстояло пережить тяжелые испытания. Они стояли на пороге великого горя. 22 июня театр возвратился в Симферополь, продолжая работать в родном городе, обслуживая близлежащие села и населенные пункты. Составлялись концертные программы с отрывками из патриотических спектаклей, с героическими стихами и песнями. А положение на фронте с каждым днем становилось все более тяжелым. Враг стремительно наступал, занимая все новые и новые районы. В августе 1941 года в Крыму была проведена первая эвакуация. В театре упаковывались костюмы, ценный реквизит, декорации, но скоро стало известно, что ни один город полностью принять коллектив не может. И на состоявшемся в театре митинге было решено играть до последнего дня, а потом отступить с частями Красной Армии. Выступая на митинге, актеры говорили, что Крым есть и будет советским, что они не пожалеют сил и жизни для защиты Родины. До конца октября 1941 театр работал. Враг уже был в Крыму. Отступая с тяжелыми боями, Красная Армия в Симферополь не вошла. Для эвакуации артистов были присланы две небольшие машины, которые должны были доставить их в Севастополь, ибо узкая полоска суши, соединяющая полуостров с большой землей была уже в руках агрессора - уйти можно было только морем. Но дорога из Симферополя в Севастополь была уже отрезанной. Единственно открытый путь - через Ялту, туда и направились машины, но доехав до Рабочего Уголка, близ Алушты, они высадили артистов и ушли, якобы на заправку, но больше не вернулись. Актеры остались одни, транспорта, который мог бы их доставить в Севастополь, не было, а к берегам уже подходила фашистская эскадра. Пришлось возвращаться в Симферополь. Симферополь был оккупирован фашистами 2 ноября 1941 года. Вскоре начались массовые аресты. В декабре по доносу бывшего актера театра Фрике, сразу перешедшего на сторону оккупантов был казнен Яков Борисович Смоленский, только лишь потому, что исполнял роль Ленина. Многие жители города были в растерянности: как жить дальше, что делать? Но появились и такие, которые сразу пошли на службу к оккупантам. Дул холодный северный ветер, неся по пустынным улицам обрывки афиш, стуча ветвями деревьев в окна домов, донося обрывки лающей, грубой речи. Тяжело опускался на город вечер, начинал моросить дождь. По улицам мчался огромный крытый «зауэр», останавливаясь то у одного дома, то у другого, и кто попадал а него, уже не возвращался. Остановился он и у дома Александры Федоровны Перегонец - ведущей актрисы театра. Зловеще заскрипели тормоза, застучали кованные сапоги, раздался стук в дверь. Сердце замерло. «Хорошо, что нет дома Санечки, - подумал, наверное, тогда муж актрисы Анатолий Иванович Добкевич, - мало ли что может случиться»». И случилось. Ему предложили выйти, сесть в машину. Нет, его не схватили так, как хватали людей, неугодных фюреру. Ему именно предложили поехать в гестапо, надеясь на сотрудничество. А немецкая пропаганда уже вовсю твердила, что бывший дворянин, заслуженный артист РСФСР Добкевич добровольно перешел на их сторону, став городским головой. Но разве мог советский гражданин, всей душой, всем сердцем преданный советской власти, стать предателем? Нет, один из любимейших актеров симферопольской публики не стал фашистским прихвостнем, предпочтя тяжелую смерть в застенках гестапо. В апреле 1942 года немецким подкомитетом по делам искусств при городской управе был издан приказ, обязывающий всех артистов немедленно зарегистрироваться и приступить к работе. За невыполнение приказа - расстрел. 15 мая 1942 года театр начал работу. Руководитель подкомитета зондеррфюрер Рек очень гордился своим начинанием. Как же! Ведь наряду с варьете «Южные ночи», гастрольными немецкими и румынскими ревю для солдат рейха начала работать и русская труппа. Но все же он счел необходимым «подкрепить» русских, и к труппе был прикреплен отъявленный нацист и палач клоун Ганс, дни и ночи проводивший в театре, ко всему присматривавшийся, во все вникавший. Особое внимание ему поручено было уделить директору театра Станиславу Адамовичу Томскому и художественному руководителю Харламову. И в это трудное и тяжелое время в театре начинает работать подпольная патриотическая группа, руководимая художником театра Николаем Андреевичем Барышевым, по кличке «Сокол». Мирные люди - актеры, работники театра поднимаются на борьбу, на защиту Родины, героически сражаясь в крымском подполье. Весной 1942 года, когда начался массовый угон молодежи в Германию. Работниками театра было решено открыть студию, чтобы спасать ребят от немецкого рабства. Вдохновителем открытия студии был С. А. Томский, он говорил: «Надо спасать ребят». Харламов зачислил ребят во вспомогательный состав труппы, как необходимое подспорье, занимал их, будучи главным режиссером, в спектаклях. Н. А. Барышев предложил зачислить преподавателем А. Перегонец, видя ее большие страдания в связи с гибелью мужа и желая помочь ей хоть как-то отвлечься. Вскоре она стала его большим помощником в подпольной работе. Именно в этой студии удалось легализоваться советской радистке Татьяне Овсюг. За все время оккупации не было поставлено ни одной антисоветской пьесы - играли водевили, пьесы Островского. Специально выбирались постановки, в которых должно быть задействовано много актеров, чтобы занимать в них студийцев. В студии этюды давались большей частью революционные. Например: встречаются два брата после долгой разлуки, и тут выясняется, что один из них «красный», а другой - «белый». Как поведете себя? Или: ведут арестованного паренька на расстрел. Навстречу ему товарищи: надо найти выход, чтобы спасти арестованного. Деятельность подпольной группы была большей частью пропагандистской - распространяли листовки, разносили сводки Совинформбюро. Также в лес отправлялись разведданные, даже теплые театральные костюмы и медикаменты, собранные Александрой Федоровной. Вспоминается такой случай: Самым младшим участником группы был ученик Барышева Олег Савватеев (кстати, лучший друг члена группы «Особая Диверсионная» Бориса Еригова). Раз как-то у входа в студию среди бела дня стояли ребята, разговаривали. Стоял и Олег, руки назад, прислоняясь к стене. Ушел - осталась прокламация «Бей фашистских оккупантов!». Выполняя любое поручение, он особо отличался в разведке вражеских военных объектов - куда взрослому не проникнуть, мальчишка прошмыгнет. Большое значение для партизан имела карта города с отмеченными на ней немецкими военными объектами, нарисованная Барышевым. В общем, члены группы делали все возможное, чтобы помочь жителям Симферополя не падать духом, вселяли в их сердца уверенность в победе советских войск. Неоценимую помощь оказали они партизанам своими разведданными, а также и теплыми вещами, медикаментами... Но самым главным было все-таки то, что им удалось спасти само здание театра. Ведь в самом начале войны немцы хотели сделать там автобазу, а, отступая в 1944, пытались его взорвать. Начиная с 10 марта, в городе начались аресты подпольщиков. Вначале был арестован Урадов, один из руководителей симферопольского подполья, затем и члены группы «Сокол». Но кто же их предал? Кто был в театре провокатором? Этого так и не удалось до сих пор установить... Они погибли 10 апреля 1944 года, за три дня до освобождения Симферополя. Ветка железной дороги в Дубках, деревня Бутки. Танковый копанир - всю ночь туда шли машины с арестованными - расстреляют, землей притрусят и снова привозят. На раскопках этой братской могилы присутствовали сотни людей. Раскапывали пленные немцы. Слой за слоем. Укладывали на поле. Кого опознавали - увозили хоронить. Опознали и всех работников театра. Добросмыслов был очень худой, изможденный, в нижней сорочке, Александра Федоровна - в желтой кофточке и коричневой юбке, обувь снята. Все были расстреляны в затылок, только одному Добросмыслову, который, видно, обернулся и крикнул что-то в лицо врагам, пуля вошла спереди и раздробила челюсть, а Барышев в последний момент смог выдернуть руки из проволоки и обнял Савватеева, так они вместе и лежали. Их привезли во двор театра, к воротам нельзя было пробиться, улица была запружена людьми. Похоронили их в сквере Победы, (там, где сейчас воссоздается храм Александра Невского, позже были перезахоронены на городском кладбище у центрального рынка) из театра несли на руках, у гробов стоял почетный караул, город прощался с любимыми артистами. Они ушли навсегда, но память о них жива. И главный их памятник - прекрасный театр, украшаю - щий центр нашего города. А поэты посвящают им стихи. Анатолий Милявский * * * ... Я помню, как военною грозой Над крымскими пахнуло берегами. О, лета сорок первого сезон, О, Лермонтов, расстрелянный врагами! В фойе бушлаты, гимнастерки, бриджи И желтый блеск скрипучих портупей. Шампанское в буфете мирно брызжет, Но тень беды маячит у дверей. Я помню, как гремит раскатом «бис», И не жалеют зрители ладоней. В последний раз я вижу Перегонец, Что Машенькой выходит из кулис. Такой она осталась для меня - Доверчивой и трогательно юной, Актриса, что слилась судьбой трибунной Теперь с гореньем вечного огня. ... Театр мой! Как прежде ты в строю, Спасенный от эсесовской взрывчатки... Владимир Орлов Последняя роль Упал последний занавес. Конец. А дальше не цветы, Не комплименты, И загрохочут Не аплодисменты, А загрохочет Вражеский свинец. Все дальше город... Пригород все дальше... Все дальше жизнь... Все ближе смерть и кровь. А кровь и смерть - Они не терпят фальши, Не терпят фальши Правда и Любовь. А если так, То разве им пристало Просить пощады У врагов своих? - Пред ними Многомиллионным залом Лежит страна, Взлелеявшая их. Глядит страна Устало и тревожно. Пусть им не быть, Но ей-то вечно быть! И перед ней Сфальшивить невозможно, Как невозможно Смерть перехитрить. И этот зал Нельзя унизить ноткой, А только - возвеличить Всей душой. Последней ролью - Самою короткой, И самою бессмертной И большой.
Ответов - 21, стр:
1 2 All
Лола: Ааа :))) Читали-знаем :))))
полная версия страницы