Форум » Злодеяния врагов » Концлагеря » Ответить
Концлагеря
Люба Шерстюк: http://www.fire-of-war.ru/p1007.htm Из книги Д.Мельникова и Л.Чёрной «Империя смерти», М:, Политиздат 1987 г. Глава пятая «КОНВЕЙЕР СМЕРТИ» ИСТОРИЯ, ОБЩИЕ КОНТУРЫ На всем протяжении нацистского рейха концлагеря, или, как их называли в просторечии, «кацет» - по двум латинским буквам слова «концлагерь», являлись важнейшей составной частью эсэсовской террористической системы. Но подобно всей системе, «кацет» нельзя рассматривать как нечто совершенно застывшее. Количество лагерей менялось (увеличивалось), менялись и порядки в лагерях (ужесточались), и само назначение «кацет». Постоянная эскалация насилия
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Люба Шерстюк: «КОНВЕЙЕР СМЕРТИ» О системе концлагерей существует огромная литература - здесь и материалы Нюрнбергского процесса, и воспоминания очевидцев (в большинстве коммунистов), и научные исследования, и очерки, и документальные повести. Как видно из этих книг и брошюр, лагеря существовали разные, с разными целевыми установками. И все же сеть «кацет» была унифицирована в самом главном. Она представляла собой невиданного масштаба «конвейер»: на «конвейер» загружались люди, миллионы людей, а выгружался пепел. «Конечной станцией» лагерника был крематорий. Но «длина» «конвейера» в различных лагерях была различной. В одних «загрузка» и «выгрузка» продолжалась несколько часов (лагеря смерти), в других несколько месяцев («рабочие лагеря»), в третьих - год, два («обычные» лагеря). Издевательства, наказания, казни в «кацет» были самые неожиданные. Каждый комендант, каждый фюрер СС, каждый полит-фюрер изощрялся, как мог, но опять же общего было больше, нежели разного. Идея «конвейера» заключалась в том, чтобы сломить человека, уничтожить его сперва морально, а потом физически. Три цифры надо запомнить, чтобы понять весь размах гитлеровского «конвейера». Только на территории Германии насчитывалось 1100 концлагерей. Через концлагеря прошли 18 млн человек, погибли 12 млн. А теперь вернемся к лагерному «конвейеру». Мы уже писали, что из семидесятимиллионного населения «рейха» почти никто не мог считать себя полностью застрахованным от «охранного ареста». Что уж тут говорить об оккупированных странах - у кого из поляков, французов, норвежцев родичи не служили в армии, не состояли в запрещенных (иногда сугубо буржуазных) партиях, кто не был ревностным прихожанином или не имел родственников в нейтральных странах, кто не дружил или не был в свойстве с людьми «низших рас» и т. д. и т. п. Посему каждый ждал ночного звонка: забирали обычно ночью. (В книге немецкой антифашистки Ш. Мюллер «Слесарная команда Равенсбрюка», недавно изданной в СССР, рассказывается, что в лагерь попала женщина, вся «вина» которой заключалась в том, что «в очереди в магазине она посмела сказать: «В этой куче продуктовых карточек невозможно разобраться, что за дурацкие карточки!» Нацистка-фанатичка донесла на нее. Ее арестовали. Стало известно, что она ничего не пожертвовала в фонд зимней нацистской кампании. Ее отправили в Равенсбрюк.) До войны, то есть до облав и массовых арестов прямо на улицах и предприятиях, будущим лагерникам вручали ордер. Однако это вручение было чистой пародией на законность, ибо кроме фамилии и имени будущего заключенного на ордере было написано: «...берется под охранный арест по подозрению в деятельности, ведущей к предательству и измене родине» или: «...берется под охранный арест, поскольку существует опасность, что имярек использует свою свободу для подрыва национал-социалистского государства и его учреждений». Впрочем, даже в первые годы нацистского господства ордера давались далеко не всем. Но страх, темный страх перед гестапо, перед людьми в черных мундирах с черепом и свастикой, был настолько велик, что никому просто не приходило в голову сказать, что арест незаконный. К какому закону, к какой правде можно было взывать в царстве нацистского произвола? Несколько недель, а то и месяцев арестованный сидел в гестаповской тюрьме, в камерах, забитых до отказа людьми, обвиняемыми лишь в том, что они «могут использовать свою свободу» не так, как этого хочется нацистам, или желают «заниматься деятельностью», ведущей не туда, куда идет гестапо... Из камер их вызывали на допросы, после которых «подозреваемые» возвращались избитые, с кровоподтеками, без зубов, иногда с серьезными внутренними повреждениями. Вслед за тюрьмой шла «транспортировка» - отправление в концлагерь. Естественно, что и это было обставлено соответствующим образом. Сотни заключенных заталкивали в товарные вагоны, и они стояли там в такой тесноте, что даже люди, потерявшие сознание от жажды, голода, холода (или жары) и недостатка воздуха, не падали - это было невозможно. Далее арестованных пересаживали в крытые грузовики. И наконец - пеший марш: истощенных, обезумевших людей гнали пинками, пощечинами, ударами сапог и дубинок к воротам концлагеря; отставших, упавших забивали насмерть, затаптывали, расстреливали в упор... Так происходила пресловутая «селекция» будущих узников «кацет». Только наиболее выносливые, а стало быть, работоспособные, переступали порог лагерного ада. С этого и начинался «конвейер смерти». У ворот лагеря на вновь прибывших набрасывалась свора эсэсовцев - и самые низшие чины, и высшие. И опять направо и нале
Люба Шерстюк: ЛАГЕРЯ УНИЧТОЖЕНИЯ Историки и публицисты, которые пишут о лагерях уничтожения - последнем круге нацистского ада, подчеркивают, что умерщвление людей в них - в Треблинке, Берген-Бельзене, Собиборе, Майданеке, Освенциме - было поставлено на промышленную основу. Действительно, сами цифры уничтоженных мужчин, женщин и детей показывают, что необходимо было создать «индустриальную базу» для убийств. Ведь счет шел не на сотни, не на тысячи, даже не на десятки или сотни тысяч, а на миллионы. Чтобы умерщвлять миллионы, и впрямь необходимо было создать что-то вроде «производственного процесса». На повестку дня встали вопросы транспорта - жертвы свозились из всех стран Европы; вопросы строительства и «технического оснащения» палачей - вручную убить и захоронить столько людей, естественно, не представлялось возможным. Но авторы этой книги не перестают повторять - «империя смерти», «империя Гиммлера», была идеологическим образованием. И прежде чем строить газовые камеры и крематории, прежде чем сгонять в них «неарийцев» со всей Европы, необходимо было идеологическое обоснование этой неслыханной акции. Азбука нацизма предписывала освобождаться от особей с «нечистой» кровью. С этой целью были изданы пресловутые Нюрнбергские расовые законы, одним из авторов которых явился Глобке, в будущем начальник канцелярии Аденауэра. С этой целью пропагандистская машина коричневого рейха без конца нагнетала напряженность, сеяла ненависть к «низшим расам» и буквально доводила до истерики обывателя, запугивая его «загрязнением нордической крови», подстрекая, накаляя обстановку в стране. «Штюрмер» - одна из крупнейших газет в нацистской Германии - писала изо дня в день: «они должны быть вырваны с корнем», «будут выкорчеваны навсегда», «будут вырезаны в массовом масштабе», «приготовьте им могилу, из которой они не смогут восстать». Главный обвинитель от Великобритании Шоукросс говорил в Нюрнберге: «Как может кто-нибудь из этих подсудимых заявлять, что он ничего не знал об этом?.. Гиммлер говорил об этих действиях открыто перед своими генералами СС и остальными офицерами дивизий СС в апреле 1940 года, он сказал им: «Антисемитизм это точно то же самое, что санитарная обработка. Избавление от вшей не вопрос идеологии, это вопрос гигиены. Точно так же для нас антисемитизм являлся не вопросом идеологии, а вопросом гигиены, которым мы скоро практически займемся. Скоро мы избавимся от «вшей». У нас осталось только 20 тысяч «вшей», и затем с этим вопросом будет покончено во всей Германии». Палачи решали свои проблемы «поэтапно». Врагами номер один, «вшами», были перво-наперво объявлены евреи... Их надо было «давить» немедленно и полностью. Однако уже подготовлялись враги номер два, номер три, номер четыре, номер пять - поляки, русские, украинцы, белорусы... Маниакальной, навязчивой идеей Гиммлера была борьба с «насекомыми» - вшами, мухами, блохами... Любимой темой - гигиена, очищение, дезинфекция... Двенадцать с половиной лет происходила эскалация насилия в Германии. Нет сомнений, что и эскалация геноцида шла бы в арифметической прогрессии... Важным этапом в «промышленном» уничтожении «неарийцев» явилась конференция. Сами нацисты назвали эту конференцию «Конференцией статс-секретарей». В историю она вошла под именем «Конференция в Ванзее» - Ванзее был аристократический пригород Берлина - район вилл. Конференцию созвали 20 января 1942 г. Проводил ее Гейдрих, тогда он был в зените «славы». Материалы для Гейдриха готовил Адольф Эйхман - его «звезда» только восходила. Разумеется, конференция работала не на пустом месте. Подготовка к массовой ликвидации «вшей» шла уже полным ходом. На Нюрнбергском процессе Хёсс (Хёсс Рудольф Фердинанд в 1923 г. за убийство был приговорен к 10 годам заключения; в 1933 г. получил назначение в Дахау от Гиммлера, потом стал заместителем коменданта, а затем комендантом в другом концлагере - в Заксенхаузене. В 1940 г. Хёсс был переведен в Освенцим, где создал один из лагерей смерти, в котором было истреблено более 4 млн. человек; после краха гитлеровской Германии Хёсс скрывался под фамилией Ланг; в 1946 г. его обнаружили и передали Польше. 2 апреля 1947 г. Верховный трибунал ПНР приговорил Хёсса к смертной казни; повешен на территории Освенцима) показал, что подготовкой к геноциду (не теоретической, а сугубо практической) занимались в Германии с самого начала войны - с 1939 г. «Полное разрешение еврейского вопроса, - сказал Хёсс, - означало полное уничтожение всех евреев в Европе. В июне 1941 года я получил указание создать необходимые для уничтожени
Лола: Я пару лет назад была в Собиборе... Ну в смысле в музее, который сейчас на его территории... Просто нет слов... Буквально трясет... Если хотите, то могу, когда вернусь домой (в начале апреля), фотки выложить...
Дарья: Лола пишет: Если хотите, то могу, когда вернусь домой (в начале апреля), фотки выложить... Ты еще спрашиваешь??? Конечно, хотим!!!
Лола: Их не так уж много... Но все равно тогда выложу!
Елизавета: А я в прошлом году была в Заксенхаузене на экскурсии. Очень не по себе. Фотографии конечно сделала, но мне кажется они не передадут весь трагизм и ужас этого места. Но тоже могу выложить, если интересно.
Дарья: Девочки, к чему вопросы??? Вы же прекрасно знаете ответы! Меньше слов - больше дела!!
Игорь: Я несколько раз был на экскурсиях в Равенсбрюке в Фюрстенвальде и Заксенхаузене. Знаете что меня поразило и довольно сильное впечатление оставило? Не ужасные орудия уничтожения людей, не количество уничтоженного населения, а та обстановка, в которой люди уже знали, что обречены, но были поставлены в такие условия, что даже взрыв безумного отчаяния для спасения был уже невозможен. Человек уже морально был подавлен и вынужден был смириться со своей смертью. Когда заводили колонну в длинный искусственный переулок с высокими боковыми стенами, а в конце переулка стены сходились вместе, сзади в ста метрах уже начиналась пулемётная стрельба и оставалось только ждать, когда стена тел повалится и откроет для пуль ваше тело......... УЖАС!
Лера Григ: та обстановка, в которой люди уже знали, что обречены Какой это ужас!!!
Елизавета: Заксенхаузен (концентрационный лагерь) Создан в июле 1936 года. Число узников в разные годы доходило до 60000 человек. На территории Заксенхаузена погибло различным образом свыше 100000 узников. Здесь проходили подготовку и переподготовку «кадры» для вновь создаваемых и уже созданных лагерей. Около лагеря располагалась «Инспекция концентрационных лагерей» — впоследствии «Ведомственная группа Д» экономического и административного ведомств СС и «Резиденция центрального управления концентрационных лагерей». В лагере существовал подпольный комитет сопротивления, руководивший разветвлённой, хорошо законспирированной лагерной организацией, которую гестапо не удалось раскрыть. 21 апреля 1945 года, в соответствии с отданным приказом, начался марш смерти. Предполагалось свыше 30 тыс. узников колоннами по 500 человек перебросить на берег Балтийского моря, погрузить на баржи, вывезти в открытое море и их затопить. Отстающих и обессиленных на марше людей расстреливали. Так, в лесу у Белова в Мекленбурге было расстреляно несколько сот узников. Однако, задуманное массовое уничтожение узников осуществить не удалось — в первых числах мая 1945 года советские войска освободили колонны на марше. 22 апреля 1945 года передовые части Советской армии ворвались в сам лагерь, где на тот момент оставалось около 3000 узников. План концентрационного лагеря Заксенхаузен: [img]http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D0%BD_%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D1%86%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%BB%D0%B0%D0%B3%D0%B5%D1%80%D1%8F_%D0%97%D0%B0%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%BD%D1%85%D0%B0%D1%83%D0%B7%D0%B5%D0%BD.gif[/img] Ну, вот мои фотографии: Это перед самим мемориалом. http://s42.radikal.ru/i096/0903/a6/be4602cdf6aa.jpg Это макет-план лагеря. http://s40.radikal.ru/i089/0903/c4/d6c3f3c5e766.jpg Казино для начальства и комендантов лагеря. Заключенные называли его "зеленое чудовище". (Его почему-то совсем не ремонтируют, в отличии от других построек лагеря. Скоро оно совсем развалится). http://s56.radikal.ru/i153/0903/1e/a13d0371bed6.jpg http://s41.radikal.ru/i093/0903/90/6273e8a70bfa.jpg Перед главными воротами, а так же башня "А". Башня «А» представляла собой распределительный пульт управления током, который подавался на сетку и колючую проволку, опоясывавшую лагерь в виде большого треугольника. Также в ней находилось комендатура лагеря. Кроме того, эта башня являлась КПП лагеря. На воротах имелась циничная надпись: «Arbeit macht frei» («Труд освобождает»). Всего в лагере имелось девятнадцать башен, которые своими секторами простреливали весь лагерь. http://s46.radikal.ru/i113/0903/50/968be1005165.jpg http://s59.radikal.ru/i163/0903/eb/28d54736458c.jpg http://i005.radikal.ru/0903/32/83c92d728d05.jpg Ограждения лагеря: http://s45.radikal.ru/i109/0903/68/72dfadfc2718.jpg http://s58.radikal.ru/i162/0903/31/8df37f123613.jpg Трасса для испытания обуви. Девять различных покрытий трассы вокруг плаца, по замыслу нацистов, были необходимы для испытания обуви. Выбранные узники должны были преодолевать с различным темпом сорокакилометровые дистанции каждый день. В 1944 году гестаповцы усложнили данное испытание, вынуждая узников преодолевать дистанцию в обуви меньших размеров и с увесистыми мешками за спиной. http://i053.radikal.ru/0903/ef/642d8debfb10.jpg Плац проверок. Место перекличек, которые проводились 3 раза в день. В случае побега заключённые должны были стоять на нём до момента, пока сбежавший не будет схвачен. Плац также являлся местом публичных казней — на нём находилась виселица. http://s48.radikal.ru/i122/0903/a0/7accddfe0366.jpg Жилые бараки. Их вид снаружи и внутри. http://i077.radikal.ru/0903/d8/7ea9aef246b8.jpg http://s40.radikal.ru/i088/0903/1c/86f94d5022aa.jpg http://s56.radikal.ru/i154/0903/53/0bb224981283.jpg http://i046.radikal.ru/0903/0f/5b9c1ed71367.jpg http://s48.radikal.ru/i122/0903/f5/0cdcd49566d5.jpg http://i060.radikal.ru/0903/c4/b2c21d6b1a27.jpg В подвале одного из бараков была экспозиция посвященная узникам этого лагеря. Она меня очень потрясла. (Не меньше меня потряс проведенный в бараке лифт для инвалидов, все таки в Германии к ним относятся уважительно. Интересно, а в нашем каком-нибудь музее есть лифт для инвалидов?). http://s45.radikal.ru/i109/0903/0e/1d924ec34c79.jpg http://s39.radikal.ru/i084/0903/06/8a0e4b826ac2.jpg http://s41.radikal.ru/i091/0903/d2/824d1edc6dc1.jpg http://s47.radikal.ru/i118/0903/64/fc596a420d54.jpg http://s52.radikal.ru/i137/0903/2f/e751dffc7f72.jpg http://s39.radikal.ru/i086/0903/1b/e23094a46fd0.jpg http://s39.radikal.ru/i083/0903/7f/1693218da124.jpg Тот самый лифт для инвалидов-калясочников: http://s43.radikal.ru/i100/0903/f1/c95021d594ac.jpg Различные фотографии: http://i058.radikal.ru/0903/bc/8d89879ab9ad.jpg http://i073.radikal.ru/0903/b8/e77019c03446.jpg Прачечная лагеря, на стенах которой рисунки самих заключенных. http://s47.radikal.ru/i117/0903/6c/f57f528bbec7.jpg http://i021.radikal.ru/0903/10/e3de2f05334a.jpg http://s51.radikal.ru/i131/0903/37/f2685505f790.jpg http://s39.radikal.ru/i084/0903/90/68607aac98bd.jpg Ещё одна экспозиция лагеря: http://s54.radikal.ru/i145/0903/0d/1f5305f88432.jpg http://s56.radikal.ru/i153/0903/6b/14713b156fe6.jpg http://s40.radikal.ru/i089/0903/0a/044c21e0999d.jpg http://s42.radikal.ru/i095/0903/4d/d7a9e398de15.jpg http://s41.radikal.ru/i092/0903/81/1e14f31358c7.jpg Памятник советским воинам-освободителям. (Прошу прощения, фотография всего одна и не очень удачная к сожалению). http://s58.radikal.ru/i161/0903/9d/96261be6bbb1.jpg Фото-экспозиция на территории лагеря под открытым небом. http://s58.radikal.ru/i160/0903/22/1917cb33846c.jpg http://s54.radikal.ru/i146/0903/ad/caf1dbfad9f2.jpg http://s41.radikal.ru/i094/0903/1e/6e16891878a7.jpg http://s48.radikal.ru/i122/0903/6c/92620c5a4454.jpg http://i045.radikal.ru/0903/3a/3a81432f68d7.jpg После того, как лагерь освободили советские солдаты на его территории был создан Спецлагерь НКВД. Здесь содержались нацистские военные преступники, а позднее и заключённые по политическим мотивам. Здесь также был построен госпиталь для советских солдат с заболеваниями, передающимися половым путём. В 1948 лагерь переименован в «Спецлагерь N° 1». «Спецлагерь N° 1» — крупнейший из трёх лагерей в советской зоне оккупации, был закрыт в 1950 году. Через него прошло около 60.000 человек, погибло до 12.000. Фотография бараков этого лагеря. http://s57.radikal.ru/i156/0903/b4/273c575e0a46.jpg И снова к экспозициям нацистского концентрационного лагеря. Вышка охранения лагеря. http://s52.radikal.ru/i137/0903/b6/92cedda9058f.jpg Ров для расстрелов.Так называемый «тир», со стрельбищным валом, моргом и механизированной виселицей. Последняя представляла собой механизм с ящиком, в который вставляли ноги узника, и петлёй для его головы. Получалось, что жертву не вешали, а растягивали. После чего упражнялись в стрельбе. http://s48.radikal.ru/i120/0903/6e/36a4abaa6ed5.jpg http://s48.radikal.ru/i121/0903/97/c8aa3e06cb65.jpg http://s59.radikal.ru/i165/0903/6c/6cac4fc35483.jpg http://s40.radikal.ru/i087/0903/60/8b25da19111d.jpg Печи для сжигания тел узников. http://s45.radikal.ru/i107/0903/fc/57937fdcd11d.jpg http://i073.radikal.ru/0903/2d/1a3fe1c0e792.jpg http://i038.radikal.ru/0903/9c/7489a3b9583c.jpg http://s58.radikal.ru/i160/0903/14/0b91be48374a.jpg
Дарья: Какой ужас... Спасибо, Лиза. Я потрясена...
Лола: Ужас... Спасибо, Лизочка...
Дряннов: Вот нашёл в Интернете. Это Хорватия, концлагерь Ясеновац Система лагерей смерти Ясеновац была создана хорватскими нацистами-усташами в августе 1941 года. Располагалась она на территории Независимого хорватского государства, сотрудничавшего с нацисткой Германией, в 60 километрах от Загреба. К востоку от городка Ясеновац находился лагерь № 1 — у сел Брочицы и Крапье, его филиал в бывшей тюрьме в Старой Градишке; лагерь № 2 — на берегах Савы и Струги, около 3 километров к северо-западу от Ясеновца; лагерь № 3 — на бывшем кирпичном заводе Озрена Бачича, в устье реки Лони, в трёх километрах вниз по течению от Ясеновца. Нет единого мнения о количестве жертв Ясеноваца. В то время, как официальные югославские власти во время существования этого государства поддерживали версию о 840 тысяч жертв, подсчеты, сделанные независимыми историками, такими, как Владимир Жерявич (хорват) и Боголюб Кочович (серб) свидетельствуют о том, что Ясеноваце не могло погибнуть более 80000 человек. Мемориальный музей в Ясеноваце содержит сведения о 50092 жертвах. Вопрос о количестве жертв стал в 1990-е годы предметом политических спекуляций. И в наше время в различных источниках цифры жертв лагеря значительно отличаются друг друга от 50 тыс. человек до более миллиона человек. В первую очередь уничтожению в лагере подлежали сербы, евреи, цыгане и политические противники усташевского режима, в том числе хорваты-коммунисты. Заключенные погибали от голода, эпидемий, непосильной работы. Каждый день усташи изуверски убивали по 200—300 человек, как огнестрельным, так и холодным оружием. В Ясеноваце применяли ножи, и соревновались в скоростном перерезании горла узникам. К концу войны ежедневная норма смерти составляла 500—600 человек, нередко изувеченных людей сжигали заживо в котлованах около Градины. Сжигали заживо людей и в печи кирпичного завода, предварительно оглушив их ударами молота. Долгое время комендантом лагеря в Старой Градишке был Мирослав Майсторович (Филипович), бывший католический священослужитель, который также возглавлял отряды усташей во время раковацкой резни 7 февраля 1942 года, когда в селах Дракулич, Шарович, Мотике и в шахте Раковац близ Баня-Луки в течение 8 часов было уничтожено 2300 сербов, в том числе 551 детей. Зверства усташей стали одной из причин массового притока людей (как сербов, так и хорватов) в партизанское движение. Память об этих зверствах стала причиной ответной жестокости партизан. В 1945 г. партизаны, среди которых были и родственники жертв, устроили массовое уничтожение усташей, бежавших в соседнюю Австрию (события известны как Бляйбургская бойня). Во время Балканских войн конца XX в. территория концлагеря Ясеновац и устроенный там мемориал были временно заброшены. В ноябре 1991 г. бывший заместитель директора мемориала Симо Брбар забрал музейные документы и перевез их в Боснию и Герцеговину, где хранил их вплоть до того, как в 2001 г. с помощью сил SFOR и тогдашнего руководства Республики Сербской передал в Американский мемориальный музей Холокоста. В апреле 2005 г. в Нью-Йорке был открыт памятник жертвам Ясеноваца — единственный публичный монумент в их память за пределами Балкан. Мемориальный музей в самом Ясеноваце был вновь открыт в ноябре 2006 г. В нем представлена новая экспозиция, оформленная хорватским архитектором Хеленой Павер Ньирич, получившей за свою работу первый приз Загребского архитектурного салона 2006 г. Над экспозицией уставлены стеклянные панели с именами погибших.
Ninelle: Я дважды была в Саласпилсе. На входных воротах надпись: Aiz siem vartiem vaid zeme (За этими воротами стонет земля). Оба раза, когда я туда ехала, начинался дождь. И заканчивался только по возвращению в Ригу. Фотки у меня, к сожалению, только ч/б, это был конец 80-х.
Дарья: Нинель, а они у тебя есть в отсканированном варианте? Выложи, пожалуйста хоть в ч\б, хоть в к\з, хоть в в\о!! Саласпилс - это же детский лагерь смерти, да?
Люба Шерстюк: Уже, кажется, все слёзы кончились... рыдаю в душе...
Игорь: А я сейчас живу в 10 километрах от концлагеря Клоога. В советское время это было одно из самых посещаемых экскурсантами место. Сегодняшние эстонские власти с удовольствием сравняли бы его с землёй, но опасаются еврейских организаций, которые могут за это серьёзно наказать республику при помощи международных организаций. Так и терпят скрепя зубами. Хотя всем известно, что эстонские националисты внесли весомый вклад в холокост. Официально признавать это эстонские власти не хотят.
Люба Шерстюк: Игорь, недавно прочитала в Российской Газете Неделя, что собираются принимать закон об уголовной ответственности за искажение истории Великой Отечественной. Давно пора! Эта газета по пятницам приходит беслпатно. Я её очень люблю. Сорри за офтоп.
Елизавета: Люба Шерстюк пишет: Игорь, недавно прочитала в Российской Газете Неделя, что собираются принимать закон об уголовной ответственности за искажение истории Великой Отечественной. Люба, этот закон будет действовать только на территории Российской Федерации. Да, после посещения Заксенхаузена у меня несколько дней стояли фотографии из экспозиций перед глазами и расстрельный ров. Но я отметила, что экскурсии в лагерь идут очень большие. В основном школьники Германии, а так же из других стран Евросоюза. Встретила там группу школьников из Украины и даже из США. Меня это очень порадовало.
Люба Шерстюк: Лизочка, жалко, конечно, что только в России...
Алена: «Лагерь на Майданеке». Борис ГОРБАТОВ 1. Когда с Майданека налетал ветер, жители Люблина запирали окна. Ветер приносил в город трупный запах. Нельзя было дышать. Нельзя было есть. Нельзя было жить. Ветер с Майданека приносил в город ужас. Из высокой трубы крематория в лагере круглые сутки валил черный, смрадный дым. Дым относило ветром в город. Над люблинцами нависал тяжкий смрад мертвечины. К этому нельзя было привыкнуть. "Печами дьявола" звали поляки печи крематория на Майданеке и "фабрикой смерти" - лагерь. Немцы не стеснялись в своем генерал-губернаторстве -в Польше. Они даже желали, чтоб поляк повседневно дышал запахом смерти, - ужас усмиряет строптивые души. Весь Люблин знал о фабрике смерти. Весь город знал, что в Крембецком лесу расстреливают русских военнопленных и заключенных поляков из Люблинского замка. Все видели транспорты обреченных, прибывающих из всех стран Европы сюда, в лагерь. Все знали, какая судьба ждет их: газовая камера и печь. Ветер с Майданека стучал в окна: поляк, помни о печах дьявола, помни о смерти! Помни, что у тебя нет жизни, -есть существование, временное, непрочное, жалкое. Помни, что ты только сырье для печей дьявола. Помни и трепещи! Трупный запах стоял над Люблином. Трупный запах висел над Польшей. Трупный запах подымался над всей замордованной гитлеровцами Европой. Трупным запахом хотели оккупанты удушить людей и управлять миром. 2. "Дахау № 2" - так сначала называли фашисты концентрационный лагерь войск СС под Люблином. Потом они отбросили это название. И по своим размерам, и по размаху "производства смерти" лагерь на Майданеке давно превзошел страшный лагерь в Дахау. Мы нашли здесь пленников Дахау, Бухенвальда, Освенцима. - Здесь страшнее! - говорят они. - О, здесь!.. На двадцать пять квадратных километров раскинулась эта фабрика смерти со своими агрегатами: полями заключения, межпольями, газовыми камерами, крематориями, рвами, где расстреливали, виселицами, где вешали, и публичным домом для обслуживания немецкой охраны лагеря. Лагерь расположен в двух километрах от Люблина, прямо у шоссе Люблин - Хелм. Его сторожевые вышки видны издалека. Его бараки - все одинаковые - выстроены в ряд с линейной точностью. На каждом - четкая надпись и номер. Все вместе они образуют "поле". Всего в лагере шесть полей, и каждое - особый мир, огражденный проволокой от другого мира. В центре каждого поля - аккуратная виселица для публичной казни. Все дорожки в лагере замощены. Трава подстрижена. Подле домов немецкой администрации - цветочные клумбы и кресла из необструганной березы для отдыха на лоне природы. В лагере есть мастерские, склады - враги называли их магазинами, - водопровод, свет. Есть магазин, где хранился в банках "циклон" для газовых камер. На банках желтые наклейки: "специально для восточных областей" и "вскрывать только обученным лицам". Есть мастерская, где делают вешалки. На них - значок СС. Эти вешалки выдавались заключенным перед "газованием". Обреченный сам должен был повесить свое платье на свою вешалку. На полях лагеря буйно цветет капуста. Пышная, грудастая. На нее немыслимо смотреть. Ее нельзя есть. Она взращена на крови и пепле. Пепел сожженных в крематориях трупов разбрасывался гитлеровцами по своим полям. Пеплом человеческим удобрялись огороды. Весь лагерь производит впечатление фабрики или большого пригородного хозяйства. Даже печи крематория кажутся, - если не слышать трупного запаха, - маленькими электропечами для варки стали. Германская фирма, изготовившая эти печи, предполагала в дальнейшем усовершенствовать их: пристроить змеевик к печам для того, чтобы всегда иметь бесплатную горячую воду. Да, это фабрика, - немыслимая, но реальная, - фабрика смерти. Комбинат смерти. Здесь все - от карантина до крематория - рассчитано на уничтожение людей. Рассчитано с циркулем и линейкою, начертано на кальке, проконсультировано с врачами и инженерами, словно речь шла о бойне для скота. Гитлеровцам не удалось при отступлении уничтожить лагерь. Они успели только сжечь здание крематория, но печи сохранились. Уцелел стол, на котором палачи раздевали и рубили жертвы. Сохранились полуобгоревшие скелеты в "складе трупов". До сих пор стоит над крематорием страшный запах мертвечины. Сохранился весь лагерь. Газовые камеры. Бараки. Склады. Виселицы. Ряды колючей проволоки с сигнализацией и дорожками для собак. Остались в лагере и собаки -немецкие овчарки. Они исподлобья глядят из своих будок и, может быть, скучают без дела. Им не надо теперь никого рвать и хватать. Спасены уцелевшие в лагере заключенные. Есть свидетели, их много. Схвачены палачи. Мы говорили и с теми, и с другими, и с третьими. - Я это пережил! - говорит спасенный и сам удивляется тому, как он сумел все это пережить. - Я это видел! - говорит свидетель и сам удивляется: как же он не сошел с ума, видев то, что он видел? - Мы это делали, - тупо признаются палачи. Каждое слово из того, что будет рассказано дальше, можно подтвердить документами, показаниями свидетелей, признаниями самих немцев. Уже можно приподнять завесу над Майданеком и поведать всему миру страшную повесть о Люблинском лагере -"лагере для уничтожения". 3. Лагерь для уничтожения. Фернихтунгслагерь. Международный лагерь смерти. На воротах его можно было бы высечь надпись: "Входящий сюда, оставь все надежды. Отсюда не выходят". Из всех стран оккупированной Европы приходили сюда транспорты обреченных на смерть. Из оккупированных районов России и Польши, из Франции, Бельгии и Голландии, из Греции, Югославии и Чехословакии, из Австрии и Италии, из концентрационных лагерей Германии, из гетто Варшавы и Люблина прибывали сюда партии заключенных. Для уничтожения. То, что фашистам неудобно было делать на Западе или даже в самой Германии, можно было свершать здесь, в далеком восточном углу Польши. Сюда пригоняли на смерть всех, кто выжил, выстоял, вынес каторжные режимы Дахау и Флоссенбургз. Все, что еще жило, дышало, ползало, ко уже не могло работать. Все, что боролось и сопротивлялось захватчикам. Все, кого гитлеровцы осудили не смерть. Люди всех национальностей, возрастов, мужчины, женщины и дети. Поляки, русские, евреи, украинцы, белорусы, литовцы, латыши, итальянцы, французы, албанцы, хорваты, сербы, чехи, норвежцы, немцы, греки, голландцы, бельгийцы. Женщины из Греции, остриженные наголо, с номерами, вытатуированными на руке. Слепые мученики подземного лагеря завода "Дора", где производились "ФАУ-Г - самолеты-снаряды. Политические заключенные с красными треугольниками на спине, уголовники с зелеными, "саботажники" с черными, сектанты с фиолетовыми, евреи с желтыми. Дети от грудных до подростков. Те, кому не было еще восьми лет, находились при родителях. Восьмилетние же "преступники" заключались в общие бараки. Совершеннолетие в лагерях смерти наступает очень рано. Сколько сотен тысяч было уничтожено в этом международном лагере смерти? Трудно сказать. Пепел сожженных развеян по полям. Но сохранился страшный памятник. На задворках поля за крематорием есть огромный склад. Он весь доверху заполнен обувью, раздавленной, смятой, спрессованной в кучи. Тут сотни тысяч башмаков, сапог, туфель. Это - обувь замученных. Крохотные детские ботиночки с красными и зелеными помпонами. Модные дамские туфли. Грубые простые сапоги. Старушечьи теплые боты. Обувь людей всех возрастов, состояний, сословий, стран. Изящные туфли парижанки рядом с чоботами украинского крестьянина. Смерть уравняла всех. Вот так же, в общий ров - тело к телу - ложились умирать владельцы этой обуви. Страшно смотреть на эту груду мертвой обуви. Все это носили люди. Они ходили по земле. Мяли траву. Они знали: высокое небо над их головою. Эти люди дышали, трудились, любили, мечтали... Они были рождены для счастья, как птица для полета. Откуда свалилась на них коричневая беда? За что скосила их смерть? Вот их нет теперь... Их пепел развеян... Только мертвая обувь, раздавленная, растоптанная, кричит, как умеют кричать только мертвые вещи... Зачем фашисты сохранили этот страшный памятник? Зачем собирали они и хранили обувь в складе? В дальнем углу барака мы находим ответ. Здесь лежат груды подметок, каблуков, стелек. Все тщательно рассортировано. Каждая партия - отдельно. Все это шло в Германию. Как пепел на поля, как тепло их крематория в змеевик. Кровь на подметках не пахнет. Нет, только фашисты способны на такое! 4. Заместителем начальника лагеря был эсэсовец Туман. Свидетели рассказывают о нем, что он никогда не расставался с огромной овчаркой. Фашисты любят собак. Они любят играть с ними, кормить их и ссориться с ними. С собаками у них быстрее находится общий язык. Шеф крематория Мунфельд имел комнатную собачонку. Начальник поля русских военнопленных играл с большим догом. Эсэсовец Туман не пропускал ни одного расстрела, ни одной казни. Он любил лично присутствовать на них. Если автомобиль был доверху набит жертвами, он вскакивал на подножку и ехал на казнь. Шеф крематория Мунфельд даже жил в крематории. Трупный запах, от которого задыхался весь Люблин, не смущал его. Он говорил, что от жареных трупов хорошо пахнет. Он любил шутить с заключенными. Встречаясь с ними в лагере, он ласково спрашивал: - Ну, как, приятель? Скоро ко мне, в печечку? - и, хлопая побледневшую жертву по плечу, обещал: - Ничего, для тебя я хорошо истоплю печечку... И шел дальше, сопровождаемый своей собачонкой. - Я видел, - рассказывает свидетель Станислав Гальян, житель соседнего села, мобилизованный со своей подводой на работу в лагерь. - Я сам видел, как обершарфюрер Мунфельд взял четырехлетнего ребенка, положил его на землю, встал ногой на ножку ребенка, а другую ножку взял руками и разорвал, - да, разорвал бедняжку пополам. Я видел это собственными глазами. И как все внутренности ребенка вывалились наружу... Разорвав малыша, Мунфельд бросил его в печь. Потом стал ласкать свою собачонку. Впрочем, уезжая из лагеря на новое и более высокое место, Мунфельд не взял с собой собачки. Он нежно простился с ней и бросил ее ... в печь. Он и здесь остался верен своей природе. Эсэсовец Шоллин, захваченный нами, занимал в лагере скромное место: он был фюрером кладовой. Он принимал одежду новоприбывших заключенных. Он обыскивал голых людей. Заставлял их раскрывать рты. У него были специальные никелированные щипцы, - он вырывал ими золотые зубы. До войны Шоллин был мясником на бойне. Его призвали в армию, потом отпустили: мясники нужны были в Германии на бойнях. В 42-м году его все-таки снова призвали и направили сюда, в лагерь. Теперь мясники нужны были здесь. Шоллин стоит сейчас перед нами и плачет. Он пойман. Слезы эсэсовца - какие это отвратительные слезы! Прежде Шоллин не плакал. Гитлеровцы в лагере на Майданеке любили смеяться и шутить. Вот одна из их "добрых" шуток. Эсэсовец подходил к заключенному - любому - и говорил: - Сейчас я тебя расстреляю! Заключенный бледнел, но послушно становился под выстрел. Эсэсовец тщательно и долго прицеливался. Наводил пистолет то на лоб, то на сердце, словно выбирал: как лучше убить. Потом отрывисто кричал: - Пли! Заключенный вздрагивал и закрывал глаза. Раздавался выстрел. На голову жертвы обрушивалось что-то тяжелое. Он терял сознание и падал. Когда он через несколько минут приходил в себя, он видел склоненные над ним лица: того, который "расстреливал" его, и того, который незаметно ударил его сзади палкой по голове. Эсэсовцы хохотали до слез. - Ты умер! - кричали они своей жертве. - Ты умер и ты теперь на другом свете. Что? Видишь? И на том свете есть мы. Есть СС. 5. Да, они были уверены, эти гитлеровские молодчики, что весь мир земной и весь мир небесный принадлежит им. Для этого нужно только истребить пол-Европы. Сжечь в крематории. Они строили лагерь на Майданеке с гигантским размахом, три года. Это была только первая очередь стройки. Лагерь строили заключенные. Они осушали болото, копали котлованы, рыли канавы. Они знали, что строят тюрьму для себя. Бараки, чтоб им в них гнить. Проволочные заграждения, чтоб им не убежать. Виселицы, чтоб их там вешали. Крематорий, чтоб их там сжигали. Проклятая гитлеровская система! Приговоренные к смерти сами копают себе могилу. Лагерь вырос на костях и крови заключенных. Умирали и на работе, и в лагере. Замерзали зимой. Валились от истощения. Каждый вечер на поверке всех выстраивали и осматривали. Тому, кто с трудом держался на ногах, приказывали: лечь наземь. Несчастные ложились. Они знали: это смерть. Встать они уже не могли. Так лежали они всю ночь в поле. Утром их - и мертвых и еще живых - уволакивали прочь. Зацепив крючками, тащили к крематорию или жгли на кострах, - индийским способом: ряд бревен - ряд трупов, и снова ряд бревен - ряд трупов. Волочить трупы товарищей оккупанты приказывали заключенным. Кто не подчинялся, сам тотчас же становился трупом. Здесь были короткие расправы, в этом лагере уничтожения. Человеческая жизнь здесь стоила дешевле пистолетного патрона. Убивали железными палками. Заключенные же посылались и на работу в крематорий. Туда выбирали самых отупевших и уже сломанных людей. Их щедро поили водкой, хорошо кормили. Пьяные, одуревшие от смертного смрада, они, ничего не сознавая, копошились у печей дьявола. Они знали, что через месяц сами пойдут в печь. "Неудобные свидетели", - так эсэсовцы официально называли их. Ну, что ж. Печь, так печь. Они знали, что все равно печь сожрет их поздно или рано. Из этого лагеря нет выхода. Пусть зто будет раньше. И они работали у проклятых печей, заливая душу водкой. Через месяц их всех отправляли в газовую камеру и затем - в печь... Ненасытные печи пожирали все. Они дымились круглые сутки. Пять печей сжигали в день тысячу четыреста трупов. || Гитлеровцы думали о строительстве второй очереди лагеря. Им мерещился гигантский комбинат смерти. Если б им дать волю, они всю Польшу превратили бы в крематорий. .. Красная Армия стремительным наступлением положила конец этой адской работе печей дьявола. Пришло время расчета и ответа... 6. Человек, попадая в лагерь на Майданеке, переставал быть человеком; он становился предметом, подлежащим уничтожению. У него отбирали личные вещи, ценности, одежду. У него отнимали имя. Ему выдавали жестяной номер на проволоке для постоянного ношения на шее и полосатое арестантское рванье. На куртке масляной краской намазывался красный, черный или желтый треугольник и буква, обозначающая национальность заключенного: П -поляк, Ф - француз. Национальность определяла отношение к нему тюремщиков. Человек мог забыть в этом лагере собственное имя, но палачи никогда не позволяли ему забывать, что он "славянская свинья", "польская скотина", "руссише швайн" или "юде" - еврей. С жестяным номерком на шее, с проволокой, въевшейся в тело, проходил заключенный весь свой крестный путь от карантина до крематория. Этот путь мог быть очень коротким. Мог растянуться на много долгих месяцев медленного умирания, но он всегда приводил к печам обершарфюрера Мунфельда - к печам дьявола. Отсюда не выходят. Из Италии пригнали в лагерь каторжников серных копей. Говорят, эти копи - самое страшное место мира. Но эти итальянцы выжили и в серных копях. Тогда их прислали в лагерь под Люблином. Здесь они стали быстро умирать. Машина комбината смерти на Майданеке действовала безошибочно и беспощадно, с тупым азартом топора. Она приходила в движение уже в карантине. Вновь прибывшие должны были отбывать карантин... в бараке для больных туберкулезом в открытой форме. Двадцати дней карантина было достаточно для самых крепких. Туберкулез теперь прочно сидел в них, они несли его дальше, в общие бараки. В одном только марте 1944 года, по официальным документам администрации лагеря, от туберкулеза умерло 1654 человека. Среди них 67 итальянцев, много поляков, русских, чехов, есть албанцы, югославы, греки, хорваты, словенцы, сербы, литовцы, латыши. Туберкулез не лечили в лагере. Здесь вообще не лечили. Здесь - убивали. Но лазарет в лагере был, и даже блистающий чистотой, специально для фашистских фотокорреспондентов и все время ожидавшихся, но так ни разу и не приехавших "международных комиссий". В этом лазарете были аккуратные дощечки на дверях: "аптека", "операционная", но не было самых элементарных медикаментов, самого необходимого инструментария. Впрочем, это и не было нужно. Среди заключенных жило стойкое убеждение: в лазарет попадать нельзя. Из лазаретов в барак не возвращаются. Если человек хотел протянуть свое земное существование, он должен был скрывать, что он болен! В лазарете были медицинские весы. Иногда заключенных взвешивали. Зачем? Фашисты любят порядок. Они аккуратно заносили в книгу: вес заключенного (взрослого) - 32 килограмма. Тридцать два килограмма - вес взрослого человека! Это вес его костей, обтянутых сухой желтой кожей. Заключенные получали "суп" из травы, скошенной тут же на поле, у бараков. Эту траву узники Майданека с горьким юмором обреченных называли "витамином СС". От голода и истощения умирало еще больше, чем от туберкулеза. Люди падали на работе, эсэсовцы добивали их железными палками. Заключенные-врачи в вечерних рапортичках скрывали умерших за день. Мертвых не уносили. Живые лежали рядом на одних нарах с мертвецами. На другой день паек мертвецов доставался живым. 7. Человека, заключенного в "лагерь уничтожения", мог убить всякий, принадлежавший к лагерной администрации: начальник картофельного поля Мюллер и самый последний капо. Капо - вспомогательная полиция, навербованная из заключенных-уголовников. Капо соревновались в усердии с эсэсовцами. Убийство заключенного не считалось преступлением, оно было доблестью, долгом, службой. Эсэсовцы хвалились перед гестаповцами своими подвигами в лагере. Гестаповцы не оставались в долгу. У каждого СС, у каждого капо был свой метод истязаний. Один убивал ударом сапога в глотку, другой любил плясать на животе жертвы. Длинная костлявая эсэсовка из женского поля избивала бичом. Она била женщин по соскам, по половым органам, по ягодицам. Ее бич со сладострастным свистом падал на тело. Она была садистка и психопатка и засекала женщин до смерти. Были среди СС и любители острых шуток. Одни травили заключенных собаками, другие забавлялись у бассейна. Эти заставляли узников нырять в воду и, дождавшись, когда жертва вынырнет, били палкой по голове. Если заключенный не утопал после этого, ему разрешалось выползать из бассейна и одеваться. Одеться он должен был в три секунды. Нет, - снова ныряй в воду, снова удар палкой по голове, снова три секунды на одевание... И так до тех пор, пока жертвы погибали в бассейне или одевались в три секунды. Чаще погибали. - Я видел, - рассказывает Владислав Скавронек, возчик, - я на собственные очи видел, как эсэсовка привела в крематорий шестерых детей: двух мальчиков и четырех девочек. Это были крошки: четыре - восемь лет. Начальник крематория Мунфельд сам раздел их догола, расстрелял из револьвера и отправил в печь. Я видел потому, что привез доски для склада. - Я видел, - показывает Веслав Стопыва, - что они сде лали с моим знакомым Чеславом Кшечковским. Ему было сорок два года, он был крепкий человек. Но он неровно стоял в строю, и его стал бить гестаповец. Он ударил его ногой в живот... Потом палкой... Потом прыгал на его животе... Но Кшечковский все еще жил. Он был крепкий человек. Тогда гестаповец взял палку с заостренным концом, воткнул Кшечковскому в рот и с силой рванул... Он разо рвал ему все лицо, внутренности... Кшечковский был еще жив... Все его тело содрогалось... Его положили на носилки и унесли в крематорий. - Я видел, - говорит Петр Денисов, - как СС убил чело века. Я инженер-люблинец. Работал в лагере по проведению канализации. Этот СС наблюдал за заключенными. Он был совсем мальчик. Девятнадцати-двадцати лет. У него было нежное, женственное лицо. Я бы никогда не подумал, что он СС. Он выбрал среди заключенных одного молодого сильного еврея и сказал ему: нагни голову! Тот нагнул. Тогда СС начал бить его палкой по шее. Еврей упал. "Отта щите его!" - приказал СС. Еврея потащили лицом по земле. По мерзлым грудам... Был снежок на земле, и он стал красным. Но еврей еще жил. Тогда СС взял бетонную трубу - шестидесяти килограммов - и бросил ее на спину еврея. И еще раз и еще... Я услышал страшный хруст ко стей. .. И крик... Я сам закричал... Я не хочу смотреть, но не смотреть не могу. А этот СС подошел к еврею, поднял палкой веко - мертв... И закурил... У него было такое женственное лицо, но оно не побледнело даже. 8. Человека убить легко. Для этого железной палки хватит. Человечество истребить немыслимо. Но именно этой маниакальной идеей задался Гитлер. Истребить все человечество, не угодное ему, непокорное, одухотворенное, свободолюбивое. Или по крайней мере истребить все человеческое в оккупированной Европе. Для свершения такой диверсии против человечества фашистам и понадобились гигантские механизированные комбинаты смерти типа Люблинского лагеря. Миллионы людей нельзя застрелить из автоматов. Нужен комбинат всех известных людям средств уничтожения. Это и было сделано в лагере на Майданеке - этом комбинате массового производства смерти. Расстреливали в лесу. Расстреливали во рвах. Засекали бичами. Травили собаками. Убивали палками. Дробили черепа. Топили в воде. Запихивали в "душегубки". - Плотнее! Плотнее! - Чтоб больше вошло. Морили голодом. Убивали туберкулезом. Душили в серных бетонных камерах. Напихивали людей побольше. Двести пятьдесят. Триста. -Плотнее! Плотнее! - Душили циклоном. Отравляли хлором. Через стеклянный глазок смотрели, как корчатся умирающие. Строили новую газовую камеру. Душили газом. Жгли на кострах. Жгли в старом крематории. Пропускали поодиночке через узкие двери. Оглушали ударами железной палки. По черепу. Тащили в печь. Мертвых и живых. Потерявших сознание. Старались набить печь плотнее. - Плотнее! Плотнее! - Разрубали трупы. Смотрели через синий глазок в печь, как съеживаются и обугливаются люди. Убивали поодиночке. Убивали партиями. Уничтожали целыми транспортами. Сразу восемнадцать тысяч человек. Разом тридцать тысяч человек. Пригоняли партии поляков из Радома, евреев из варшавского гетто. Евреев из Люблина. Гнали через лагерь. Окружали собаками и автоматчиками. Щелкали бичами - быстрее! Быстрее! Через лагерь на пятое поле приходили бесконечные вереницы евреев. Молча. Рядами, взявшись за руки. Дети прижимались к родителям. Молча. Молча. - "Шнель!" - "Быстрее!" - подгоняли гитлеровцы. Рычали собаки. Хлопали бичи. Ряды убыстряли шаг. Задние догоняли передних. Бежали. Спотыкались. Падали. Задыхались. Вдруг начинали греметь все репродукторы лагеря. Веселые фокстроты, танго. Лагерь замирал от ужаса. Знали: значит, большие расстрелы сегодня. Начинал работать трактор. Фокстрот сменялся румбой. На пятом поле обреченные раздевались. Догола. До нитки. Все. Мужчины, женщины, дети. Их гнали ко рву. Быстрей! Быстрей! Ложились в рвы. Тело к телу. Покорно. Безропотно. - Плотнее! Плотнее! - приказывали палачи. Спрессовывались плотнее. Сплетались. Руки, ноги, головы уже не принадлежали человеку. Они существовали отдельно, придавленные, разбитые. Смятые. На первый ряд ложился второй. Потом третий. Гремели фокстроты в репродукторах. Стучал трактор. Весь ров теперь был до краев наполнен живой, трепетной, стонущей и проклинающей убийц человеческой массой. Автоматчики поливали ров огнем из автоматов. И все пять печей нового крематория разевали свои жадные пасти. Они работали с адской нагрузкой. И днем и ночью. Тысяча четыреста трупов ежесуточно. Мало! Набивали печи плотнее. Вместо шести - семь трупов в печь. Подымали температуру в печах. 1500 градусов. Мало! Убыстряли процесс сжигания: 45 минут. 40, 30, 25. Деформировался кирпич в печах от невероятной жары. Оплавлялись чугунные шибера. Высокая труба крематория дымила круглые сутки. Черный смрад стоял над лагерем смерти. Ветер с Майданека разносил трупный запах по всей округе. 9. Можно ли было уцелеть в этом лагере уничтожения? Отсюда не выходят. Многие сами искали смерти, чтобы прекратить бесконечные муки. Бросались на электрифицированную проволоку и умирали на ней, почернев и скрючившись. Инженер Денисов рассказал нам еще и о таком случае добровольной смерти, происшедшей на его глазах. Двое заключенных подошли к эсэсовцу и попросили повесить их. - Повесьте нас! Эсэсовец удивленно посмотрел на них и усмехнулся. - Яволь. Пожалуйста. Он сделал петлю, сам накинул ее на шею желающему умереть, поставил его у рва, бросил концы веревки двум своим помощникам и, крикнув им: "держите крепче", ударил заключенного ногой под колено. Тот упал в ров, подергался в петле и умер. Второй заключенный немедленно подошел ко рву. Он сам расстегнул свой воротничок, сам надел петлю на шею, оттолкнулся - и последовал за товарищем. Мы нашли на стене барака две карандашные надписи. Первая: "Ваня Иванов дурак в том, что не может себе ничего сделать" и вторая - словно отвечая на первую: "Умри так, чтобы от смерти твоей была польза". Можно ли было убежать из лагеря? Мы слышали о "штурме лопатами" и о "побеге восьмидесяти". В обоих случаях действуют русские пленные. Видно, русскому, советскому человеку наиболее присущ дух борьбы за свободу. "Штурм лопатами" произошел в Крембецком лесу, где работали военнопленные из лагеря. Семнадцать русских лопатами убили вражескую охрану и убежали. "Побег 80-ти" произошел позже. Ему предшествовал настоящий митинг в бараке. Обсуждалось: бежать или не бежать. Восемьдесят решили бежать, пятьдесят - остаться. Решили бежать ночью. Оставшиеся обещали не выдавать. И не выдали. Ночью побег состоялся. Набросив пять одеял на проволоку (тогда еще не электрифицированную), пленные переползли через нее и убежали. Оставшихся в ту же ночь фашисты вывели из барака и расстреляли. Я знаю еще один случай побега. Его совершил люблинец Давидсон, еврей. Он бежал в тот момент, когда их гнали из лагеря на работу. Он знал, что его застрелят при побеге. Но он знал также, что его и без побега застрелят. Ему не из чего было выбирать. Он побежал, ожидая пули в затылок. Но пуля миновала его. Он спасся. Его приютила знакомая польская семья. Два года и тринадцать дней - вплоть до прихода наших войск в Люблин - поляки скрывали еврея у себя на чердаке и кормили его. Все эти два года и тринадцать дней он пролежал влежку, чтобы шумом шагов не выдать себя и семью, его приютившую. Все эти два года он никого не видел, ни с кем не разговаривал. Ему забрасывали пищу - и все. Он разучился говорить. Он отвык от солнечного света. Но он сохранил жизнь. Мы видели его. И так же, как он на своем чердаке, так и тысячи людей в лагере жили смутной надеждой... Мы видели на стене барака в лагере рисунок синим карандашом. Без подписи. Без текста. Рисунок изображал простой и тихий украинский пейзаж. Сколько горькой тоски по родине, по вольной волюшке было в этом рисунке! Сколько надежды! Да! Даже здесь, в лагере уничтожения, люди продолжали надеяться. Свои надежды они связывали с наступлением Красной Армии. Красная Армия не обманула их надежд. 10. Сейчас на Майданек приходят тысячи люблинцев. Приходят увидеть страшный лагерь. Три года был он их кошмаром. Три года дышали они трупным запахом его печей. Пять лет жили под кнутом оккупанта. Черным смрадом и тайной был окутан этот лагерь смерти. Теперь нет больше тайн. Вот печи дьявола. Вот рвы, где расстреливали. Вот останки полусожжениых трупов в крематории. Люди смотрят и уже не плачут. Все слезы выплаканы. Слез больше нет. Толпа кричит. Во рву работают гитлеровцы, захваченные в лагере. Палачей заставили выкопать трупы их жертв. Глухо звенят лопаты о землю. Палачи работают молча. Они только испуганно вздрагивают, когда слышат яростный рев толпы, и еще ниже склоняются к своим лопатам. Толпа кричит. Лопаты стучат о землю. С ужасом вскрикивает женщина. Из груды развороченной глины рва выглянула ножка ребенка. - Убийцы! - стонет толпа. - О! Убийцы! Мимо проводят пленных фашистов, солдат и офицеров. Их больше восьмисот. Чтоб оградить их от народной ярости, их ведут по другой стороне рва. Конвоиры показывают им дело их рук. Труп ребенка уже весь извлечен из земли и положен рядом с другими трупами. Фашисты молча идут мимо. Одни - отворачиваются. Другие - тупо рассматривают трупы. - Бандиты! - кричит им толпа. - Убийцы! Толпа густеет. С дороги из окрестных сел сбегаются люди. Только ров отделяет людей от их палачей. Во рву среди трупов замученных - маленький детский трупик. Гитлеровцы идут, согнув шеи, уткнув глаза в землю. Руки - за спиной. Толпа неистовствует. Словно хлыст, свистят и падают на спины убийц ее крики: - Убийцы! Дегенераты! Садисты! Старик поляк Петр Рожанский подымает палку над головой и кричит: - Чем, чем вы заплатите мне за моего сына? Чем? 11. Снова стучит в окна ветер с Майданека: помни о печах дьявола, поляк, помни о лагере смерти! Помни о миллионах замученных, расстрелянных, сожженных! Помни и мсти! На площадь перед замком Люблинским стекаются огромные толпы. Поклониться праху мучеников. Хор поет "Богородицу" - молитву, с которой шло Войско Польское на поля Грюнвальда бить врагов. Рыдает площадь... Девочки в белых платьях несут венки на могилы. Припали к земле женщины в черном - вдовы замученных. Обнажив головы, стоят солдаты Войска Польского. Взяли винтовки на караул бойцы Красной Армии. Торжественно-траурную мессу служит ксендз Кру-шинский. Перед прахом мучеников он призывает соотечественников к единению. Член Польского Комитета Национального Освобождения В. Ржимовский открывает мемориальную доску на стене Люблинского замка. На ней краткая надпись: "Миллионам жертв, замученных немецкими преступниками на Майданеке и в Замке. 6 августа 1944 года. Польский народ". Бывшие заключенные несут урну. В ней - пепел из крематория Майданека. Урна замуровывается в стену замка. Делегация Красной Армии возлагает венки от армии и правительства СССР. Двадцать пять тысяч собравшихся на площади поют старую антифашистскую песню "Рота". На крови мучеников, в огне борьбы, в братском союзе с советскими народами встает из пепла новая, свободная Польша. Август 1944 года http://www.bibliotekar.ru/informburo/115.htm
Лилия: Данный очерк посвящен детским концлагерям, которые существовали в Латвии во время немецкой оккупации в 1941-1944 гг., местам детских захоронений и актам истребления несовершеннолетних узников. Особо впечатлительным людям рекомендую воздержаться от прочтения. http://www.rigacv.lv/detsk_konclag Как-то так сложилось, что, вспоминая ужасы Великой Отечественной войны, мы говорим об убитых солдатах, военнопленных, истреблениях и унижениях мирных граждан. А ведь между тем, эту т.н. категорию мирных граждан можно несколько расширить. Можно выделить еще одну категорию безвинно пострадавших – дети. Почему-то об этих пострадавших у нас не принято говорить, они попросту теряются на фоне общих ужасающих цифр погибших. Лично мне еще не встречалось обстоятельных исследований на тему об уничтожении детей на территории Латвии. Однако зачастую эти маленькие узники, едва в своей жизни научившись произносить отдельные слова и еще неуверенно стоя на ногах, содержались без должного ухода и надзора, их так же убивали, над ними так же издевались, их условия содержания в лагерях ничем не отличались от условий содержания взрослых… Для начала скажу несколько слов об источнике сведений. Изложенная ниже информация собрана на основе материалов расследования Государственной Чрезвычайной комиссией злодеяний немецких фашистов. Наиболее обширные сведения по детским лагерям дает архивное дело под названием «Детские лагеря и захоронения» (LVVA P-132, ap. 30, l. 27.), но довольно много обрывочной информации разбросано по всему фонду Р-132, посвященному отчетам и справкам комиссии. Частично информация была почерпнута в деле, посвященному «Актам и протоколам судебной экспертизы» (LVVA P-132, ap. 30, l. 26.), немного информации о детских лагерях есть в деле, где собраны «Справки об уничтоженных в Саласпилсе» (LVVA P-132, ap. 30, l. 38.), часть данных можно найти в деле «О жертвах нацистов в ЛССР» (LVVA P-132, ap. 30, l. 5.). Вся изложенная информация – это показания очевидцев, свидетелей, участников событий как самих узников, так и из допросов обвиняемых надзирателей и полицейских. Согласно данным Чрезвычайной комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков, число истребленных детей на территории Латвии достигает цифры 35 000 человек. В материалах рижского суда 1946 года над военными преступниками называется количество уничтоженных детей в лагерях на территории Риги – 6 700, кроме того, к этой цифре следует прибавить еще более 8 000 погибших в гетто. Одно из самых больших захоронений детей на территории Латвии находится в Саласпилсе – 7 000 детей, другое – в лесу Дрейлини в Риге, где покоятся порядка 2 000 детей. Детские лагеря на территории Латвии Рига: – ул.Э.Бирзниека-Упиша 4 (детский дом) – ул.Гертрудес 5 (организация «Народной помощи») – ул.Краста 73 (Община староверов) – ул.Кр.Барона 126 (женский монастырь) – ул.Капселю (детский дом) По Латвии: – детский дом в Булдури – детский дом в Дубулты – детский дом в Майори – детский дом в Саулкрасты – детский дом в Стренчи – детский дом в Балдоне – детский дом в Игате – детский дом в Гриве – детский дом в Лиепае Кроме того, детей содержали в отдельных бараках в концлагере Саласпилс, в камерах Рижской срочной тюрьмы, Рижской центральной тюрьмы, а также в других тюрьмах городов Латвии, детей содержали в отделении гестапо на ул.Реймерса 1, в префектуре на бульв.Аспазияс 7 и других местах. Гитлеровское руководство с тупой педантичностью истребляло мирное население на всей оккупированной территории Советского Союза. Массы загубленных детей перед их мучительной гибелью варварскими способами использовались в качестве живого экспериментального материала для бесчеловечных опытов «арийской медицины». Немцы организовали фабрику детской крови для нужд немецкой армии, был сформирован невольничий рынок, где шла продажа детей в рабство местным собственникам. По особой директиве начальника полиции обергруппенфюрера СС Ф.Эккельна, под предлогом борьбы с бандитизмом во временно оккупированных граничащих с ЛССР областей Белоруссии, Ленинградской, Калининской, а также Латгалии на протяжении 1942-44 гг. систематически угонялось местное население в специальные лагеря в городах Риге, Даугавпилсе, Резекне и других местах ЛССР. В концлагеря мирные жители, под названием «эвакуированные», сгонялись в нечеловеческих условиях. В лагерях немцы применяли специально разработанную и продуманную ими систему методического истребления десятков тысяч человек. Саласпилс На фото: Освобожденные дети Саласпилса в 1944 г. Обычно перед выселением какого-либо села туда врывался отряд карателей, они сжигали дома, угоняли скот, грабили имущество. Многих жителей убивали тут же или сжигали в своих домах. Женщин с детьми собирали на железнодорожных станциях, грузили в вагоны, наглухо заколачивали и вывозили в лагеря. Спустя неделю их доставляли в один из лагерей или тюрьму. Свидетель Молоткович Л.В. из деревни Бородулино, Дриссенского района рассказывает: «На нашу деревню Бородулино нагрянул немецкий карательный отряд, который стал сжигать наши дома. Затем таким же порядком детей, старший из которых не достигал еще 12-и лет, гнали в другой барак, где держали на холоде по 5-6 суток». На фото: Отряд карателей сжигает деревню Страшный час для детей и матерей в концлагере наступал тогда, когда фашисты, выстроив матерей с детьми посреди лагеря, насильно отрывали малюток от несчастных матерей. Рассказывает свидетель Бринкмане М.Г., содержавшаяся в концлагере Саласпилс: «В Саласпилсе происходила неслыханная в истории человечества трагедия матерей и детей. Перед комендатурой были поставлены столы, были вызваны все матери с детьми, и самодовольные отъевшиеся коменданты, не знавшие в своей жестокости границ, выстроились у стола. Из рук матерей они силой выхватывали детей. Воздух был наполнен душераздирающими криками матерей и плачем детей». Дети, начиная с грудного возраста, содержались немцами отдельно и строго изолированно. Дети в отдельном бараке находились в состоянии маленьких животных, лишенных даже примитивного ухода. За грудными младенцами ухаживали 5-7 летние девочки. Ежедневно немецкая охрана в больших корзинах выносила из детского барака окоченевшие трупики погибших детей. Они сбрасывались в выгребные ямы, сжигались за оградой лагеря и частично закапывались в лесу вблизи лагеря. Массовую беспрерывную смертность детей вызывали эксперименты, для которых в роли лабораторных животных использовались малолетние узники Саласпилса. Немецкие врачи-убийцы больным детям делали инъекции разных жидкостей, вводили в прямую кишку мочу, заставляли принимать внутрь разные средства. После всех этих приемов дети неизменно погибали. Детей кормили отравленной кашей, от которой они умирали мучительной смертью. Руководил всеми этими опытами немецкий врач Майзнер. Судебно-медицинская комиссия, обследовав территорию гарнизонного кладбища в Саласпилсе, установила, что часть кладбища площадью в 2 500 кв.м сплошь покрыта холмиками с промежутками 0,2 до 0,5 метров. При раскопке только одной пятой части этой территории в 54 могилах обнаружено 632 детских трупа в возрасте от 5 до 9 лет, в большинстве могил трупы расположены в два-три слоя. На расстоянии 150 м от кладбища по направлению к железной дороге комиссия о
Bookworm: Лейтенант Александр Печерский
Bookworm: Исторический очерк Записки, найденные в пепле у печей Освенцима
полная версия страницы