Форум » Опубликовано... » Просто Стихи (продолжение) » Ответить
Просто Стихи (продолжение)
Лера Григ: ЛЮДМИЛА КОЖАНКОВА "Мы школе поклонились дорогой" Пришли те дни, которых с нетерпеньем Мы ожидали много, много лет,- Вернули юность на одно мгновенье... Цветут воспоминанья, как букет. И вспомнили мы горькое, смешное, Порой слезой иль хохотом давясь. Мы не мечтали в жизни о покое, И старость не утихомирит нас. Не всех узнали - это и понятно! Ведь сорок лет, а не часов и дней! Гримировали судьбы нас изрядно, Но всяк готов простить судьбе своей. Ах, как мы рады встрече долгожданной, Неважно, что глаза полны слезой. И первые минуты как в тумане Мы напрягались вспомнить: "Кто такой?" В нас все-таки от юности осталось Хоть что-то, хоть немножко, просто штрих... Но узнан друг, и нам уже казалось, Что мы не разлучались ни на миг. Мы не могли никак наговориться. Воспоминаньям не было границ. Ведь сорок лет в урок не уместится. Как много в жизни дорогих страниц! Пусть мы забыли, что сказать хотели, Не тот друг другу задали вопрос, Не все в больших делах мы преуспели, Но каждый честно вклад свой в дело внес. Прошли мы юность огненной дорогой, Познали страх и горести утрат. Да, наша жизнь была суровой, строгой, В войну швырнув нас сразу из-за парт. И дым войны, и горький дым разлуки Мы пронесли на собственных плечах. Не знали маникюров наши руки, Нас обошли и бархат, и шелка. И через труд, и радость, и невзгоды В морщинках и с седою головой Прошли длиной мы в сорок лет дорогу - И школе поклонились дорогой.
Ответов - 127, стр:
1 2 3 4 5 6 7 All
Tanaka: Хорошие стихи.
Алексей: Павел Антокольский ПОСЛЕДНИЙ Над роком. Над рокотом траурных маршей. Над конским затравленным скоком. Когда ж это было, что призрак монарший Расстрелян и в землю закопан? Где черный орел на штандарте летучем В огнях черноморской эскадры? Опущен штандарт, и под черную тучу Наш красный петух будет задран. Когда гренадеры в мохнатых папахах Шагали — ты помнишь их ропот? Ты помнишь, что был он как пороха запах И как «на краул» пол-Европы? Ты помнишь ту осень под музыку ливней? То шли эшелоны к границам. Та осень! Лишь выдыхи маршей росли в ней И встали столбом над гранитом. Под занавес ливней заливистых проседь Закрыла военный театр. Лишь стаям вороньим под занавес бросить Осталось: «Прощай, император!» Осенние рощи ему салютуют Свистящими саблями сучьев. И слышит он, слышит стрельбу холостую Всех вахту ночную несущих. То он, идиот, подсудимый, носимый По серым низинам и взгорьям, От черной Ходынки до желтой Цусимы, С молебном, гармоникой, горем... На пир, на расправу, без права на милость, В сорвавшийся крутень столетья Он с мальчиком мчится. А лошадь взмолилась, Как видно, пора околеть ей. Зафыркала, искры по слякоти сея, Храпит ошалевшая лошадь... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . — Отец, мы доехали? Где мы?— В России. Мы в землю зарыты, Алеша. 1919
Алена: Вот так вот читала, читала, читала, а потом как с разбегу наткнулась на последние строки. Я помню, вам нравится Антокольский, Алексей. Теперь и я перечитываю.
Аглая: Прямо, "Лесной царь"!
Алена: Аглая, точно, это ведь с Гете перекликается ЛЕСНОЙ ЦАРЬ Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? Ездок запоздалый, с ним сын молодой. К отцу, весь издрогнув, малютка приник; Обняв, его держит и греет старик. "Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?" "Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул: Он в темной короне, с густой бородой". "О нет, то белеет туман над водой". "Дитя, оглянись, младенец, ко мне; Веселого много в моей стороне: Цветы бирюзовые, жемчужны струи; Из золота слиты чертоги мои". "Родимый, лесной царь со мной говорит: Он золото, перлы и радость сулит". "О нет, мой младенец, ослышался ты: То ветер, проснувшись, колыхнул листы". "Ко мне, мой младенец: в дуброве моей Узнаешь прекрасных моих дочерей: При месяце будут играть и летать, Играя, летая, тебя усыплять". "Родимый, лесной царь созвал дочерей: Мне, вижу, кивают из темных ветвей". "О нет, все спокойно в ночной глубине: То ветлы седые стоят в стороне". "Дитя, я пленился твоей красотой: Неволей иль волей, а будешь ты мой". "Родимый, лесной царь нас хочет догнать; Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать". Ездок оробелый не скачет, летит; Младенец тоскует, младенец кричит; Ездок погоняет, ездок доскакал... В руках его мертвый младенец лежал. Вроде бы существует несколько переводов. Этот - В. Жуковского.
Алена: Socialismus Rex Пусть промокла от пота рубаха, был бы взгляд проницательно-острый... Мы такие, мой друг, гегемонстры - пусть буржуи трясутся от страха! Мы народ самый мощный и древний, победим и беду, и ненастье... Вот наладим мы смычку с деревней, и наступит всеобщее щастье. Хлеб всему голова и основа, особливо с бидончиком кваса... Мы ведь дети победного класса. Победившего класса. Восьмого. Мы с тобою в фаворе, в ударе, наши ушки всегда на макушке. Пролетим мы с тобой, пролетарий, над гнездом самой лучшей кукушки! Глянь: становятся сказками были и слепят перспективами дали... Мы по записи. Мы - занимали. Отмечаться ночами ходили. Из цветов - в предпочтении алый, яркий цвет побеждающих истин. Отберите у Карла кораллы, изымите агаты у Кристи. Сорняки из сознания выдрав, враз заштопаем наши лохмотья... Мы партейные взносы заплотим; уползай, буржуазная гидра! Нам достаточно водки и пищи, мы идём под надежным конвоем. И среди этой всей красотищи мы чего-то прибавочно стоим. А это Александр Габриэль. И его стихи мне тоже очень нравятся.
Аглая: Очень понравилось. А когда это стихотворение написано?
Алена: Точно не скажу, но, думаю, недавно. Вот еще он же, А.Габриэль. Здесь, по-моему, уже больше философии, чем иронии... ЭСТАФЕТА Смешались в дьявольский коктейль Восток и Запад; поди пойми, что в прошлом ставил ты по полкам... Но, как всегда - чем дальше в лес, тем тише сапа, и как ты волка ни корми - он смотрит волком. На что ты в принципе способен - ты, который свои давно разрезал финишные ленты? Ведь умный в горы не пойдет, поскольку горы к людской героике весьма амбивалентны. Нет, ты не бросишься на вражеские дзоты, поскольку явно не Матросов (нет вопросов). Гораздо проще влезть в натопленные соты, чтоб уцелеть при столкновении торосов. Следя завистливо за бегом иноходца, так и останешься в душе абхазским старцем... Как будто больше ничего не остаётся, чем быть у самых ординарных ординарцем. Твои мелодии давно другими спеты. Причём фальшиво. Дело в том, что дело в шляпе. Ты - лишь приёмник-передатчик эстафеты на незаметном промежуточном этапе. Не будет счастья. Нет, вот так: не будет щастья. Неотличимы неудача и удача. Но всё равно: беги. Ползи. Перемещайся. Приём окончен. Но осталась передача. Ты словно Штирлиц: у виска летят мгновенья. Вовсю мелькают континенты, годы, лица... Ты лишь звено. Но ведь оставшиеся звенья с твоим отсутствием не смогут примириться. Заполни вечер размышлением и чаем, заполни утро книжкой, удочкой и леской... Не нарушай трагикомическим ворчаньем каллиграфической гармонии вселенской. Чем дальше в лес - тем полноводней речка Лета, давно сравнявшая с победой пораженье... Не останавливайся. Это - эстафета. Кто ты такой, чтоб замедлять ее движенье?!
Аглая: ТОже интересно, спасибо.
Алена: СНАЙПЕР Всё дело не в снайпере: это его работа, он просто считает погрешность и дарит свет, прицел, запах пота, и выстрел — восьмая нота, и нет ничего романтичного в этом, нет. Ни капли романтики в складках небритой кожи, в измученном взгляде — страшнее всех параной, он так — на винтовку, на спуск, на прицел похожий — чудовищно сер, что сливается со стеной. Поправка на ветер, ввиду горизонта — тучи, движение пальца, родная, давай, лети, он чует людей, как по подиуму, идущих, и смотрит на них в длиннофокусный объектив. Ребёнок ли, женщина, это не так уж важно, холодные пальцы, холодная голова, бумажный солдат не виновен, что он бумажный, хорват же виновен, к примеру, что он хорват. Все лягут в могилу, всех скосит одна перчатка, по полю пройдётся прицельный железный серп, бредущие вниз постепенно уйдут из чата: серб тоже виновен, постольку поскольку серб. Мы вместе на крыше. Мой палец дрожит на кнопке. Я весь на пределе, поскольку ловлю момент, когда же он выстрелит, жмётся в бутылке пробка, он — главный на крыше, я — просто дивертисмент. Снимаю глаза, чуть прищуренные, так надо, снимаю движение взгляда, изгиб плеча, ты здесь, в объективе, небритый хозяин ада, сейчас заменяющий главного палача. Ты Бог мой, мишень, ты мой хоспис, моя отрава, моё хладнокровие, снайпер, готово сдать, а я всё снимаю твоё — эксклюзивно — право прощать и наказывать, путать и расплетать. Ты в фокусе, снайпер, ты — фокусник под прицелом — с прицелом в руках, с перекрестием на зрачке, в момент фотоснимка ты перестаёшь быть телом, карающий идол на крошечном пятачке. Лишь десять секунд ты их гонишь, как мячик в лунку, по пыльной дороге в колёсных стальных гробах; модели твои — точно лица с полотен Мунка, не знают о том, кем решается их судьба. А он говорит мне с улыбкой, снимай, фотограф, я знаю твой стиль, я журналы твои листал, я тоже умею быть умным, красивым, добрым, таким же, как все, без вживлённого в глаз креста. Но помнишь, вчера на пригорке, вон там снимал ты каких-то вояк, поедающих сыр с ножа? Я палец на кнопке держал полминуты с малым. Но я милосердней тебя. И я не нажал. И это тоже - Тим Скоренко.
Алексей: Надежда Надеждина (1905-1992) Надежда Августиновна Надеждина - писательница, поэтесса, узница ГУЛАГа, жена выдающегося советского поэта Николая Дементьева. ПИСЬМО Нам, у кого на спине номера, Кровь чью в болотах сосёт мошкара. Нам, кто, как клячи, впрягаясь в подводу, В лютый мороз на себе возит воду, Нам, по инструкции разрешено Два раза в год написать письмо. Что ж ты не пишешь письма, седая? Трудно живется, не доедаешь… Дети пришлют сахарку, сухарей. Или, прости, у тебя нет детей? - Как же не быть? Дочка есть и сынок. Только письмо моё детям не впрок. С лагеря я им послала привет, И вот такой написали ответ: «Мама, нам ваше письмо, словно гром. Петю уже вызывали в партком. Столько расстройства, столько заботы… Митю, наверное, снимут с работы. А от соседей такой позор, Что и не высунешь носа на двор. Если дела так и дальше пойдут – Лизочке не поступить в институт». - Матери доля известно какая: Каждая счастья детям желает. Сердце моё изболелось в тревоге: Я им, родным, поперек дороги. В ссылку старушка одна уезжала, Просьбу исполнить мою обещала: Детям черкнуть адресок я дала, Что от простуды-де… я померла… Что ж мне на это тебе сказать, Мертвой себя объявившая мать? Жестки слова мои пусть, но правы: Те, для кого умерла ты. – мертвы!
Дряннов: А были такие стихи (отбросим в сторону вопли о "душителях свободы"): Песня чекистов Чтоб давали домны больше стали, Чтоб хранился дольше виноград, Чтоб спокойно наши дети спали, Эти люди никогда не спят. Эти люди скромны, не речисты, Мы не все их знаем имена. Но недаром лучшие чекисты Боевые носят ордена. Разведка наша - весь народ, Враг не пройдет границы. А коль пройдет, он попадет В Ежовы рукавицы! Чтобы наши песни не смолкали, Чтоб не знать нам горестных утрат, Чтоб спокойно наши дети спали, Эти люди никогда не спят. Наши дни безоблачны и чисты, Не дадим их омрачить врагу. И как наши зоркие чекисты Будем все всегда мы начеку! 1938 года, автор неизвестен Что интересно, если фразу "Ежовы рукавицы" заменить на "стальные рукавицы", получиться песня любой службы государственной безопасности на просторах бывшего СССР - ФСБ РФ, СБУ, КНБ Казахстана, КГБ Белоруссии и т.д.
Алена: Нашла стихотворение - очень красивое и нежное, на мой взгляд. Мягкий блеск позолоты. Муаровый шелковый шарф на покатых плечах. На коленях - перчатки да веер. За окошком купе отсиявшее солнце ржавело и рассеянный свет был горяч и как будто шершав Он - безмолвен и робок. Она - безыскусно-тиха и немного кокетлива. "Завтра мы сходим к обедне - помолиться за папеньку. Только бы выжил!.. Намедни приезжала кузина. Расплакалась - от жениха, говорит, ни словечка. Даст Бог, все вернутся к зиме. К холодам всё закончится, правда ведь? Что ж Вы молчите?" Пальцы слепо метнулись в беспомощном жесте защиты (Сохрани и спаси!) и упали... А он не посмел прикоснуться к руке. Промолчал. И всю ночь напролет под молитву колес "к-хо-ло-дам-к-хо-ло-дам-все-вер-нут-ся" новый китель одёргивал нервно мальчишка безусый. Было лето. Июль. Беспокойный семнадцатый год. ©Валентина Криш И воскресенья всем сегодня - спокойного и улыбчивого.
Галина: Спасибо, Алена. Правда красивое и очень трогательное. А мне вспомнилось вот это романтичное. Из лирики Серебряного века. В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом По аллее олуненной Вы проходите морево... Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева, А дорожка песочная от листвы разузорена - Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый. Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная... Упоенье любовное Вам судьбой предназначено... В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом - Вы такая эстетная, Вы такая изящная... Но кого же в любовники! и найдется ли пара Вам? Ножки плэдом закутайте дорогим ягуаровым, И садясь комфортабельно в ландолете бензиновом, Жизнь доверьте Вы мальчику, в макинтоше резиновом, И закройте глаза ему Вашим платьем муаровым - Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!... Игорь Северянин
Tanaka: Алена, Галя, спасибо
Tanaka: Марина Бородицкая * * * Заземлите меня, заземлите, я больше не буду! Ну смеялась над физикой — так не со зла ж, не назло! Я не верила, что электричество водится всюду, Чуть притронулась — и затрещало, и всю затрясло. Кареглазый учитель, явись из глубин лаборантской, Что-нибудь отключи, расконтачь, эту дрожь пресеки! Никогда я поступок свой не повторю хулиганский: Не дотронусь до юной твоей долгопалой руки. Заземлите меня! Если надо — землей закидайте: Я читала, ударенных молнией можно спасти! Ну хотя бы учебник, учебник по физике дайте — Там уж, верно, укажут, куда мне заряд свой нести...
Алена: Таня-Tanaka, а это стихотворение я лично для тебя здесь помещаю. Оно не нежное и красивое, зато доброе и улыбчивое. ПРО СОБАКУ Мимо мусорного бака, Над которым дождь повис, Шла бездомная собака: Ушки вниз и хвостик вниз. Я её окликнул, чтобы Дать сосиску, словно приз. Подошла она без злобы: Ушки вверх и хвостик вниз. А поев, тряхнула мордой - Мол, спасибо, человек, И ушла походкой гордой: Ушки вверх и хвостик вверх. (с) Александр Ратнер Традиционно всем хорошего-прехорошего дня, и не забудьте выходя из дому, положить в карман сосиску - пусть на одну голодную бездомную собаку сегодня будет меньше.
Tanaka: Рассуждения щенка Мартына, в четвёртый раз отогнанного от обеденного стола Ну и подумаешь, ну и не больно-то надо, Я же ведь только спросил: не найдётся ль кусочка Лишнего, мол, для собачки? Зачем же так грубо, Сразу – пшёлвон! Толстокожие, чёрствые люди! Только спросил, ненавязчиво так, деликатно, – Что, и спросить уж нельзя? И не надо мне вовсе Ваших котлет, а хотел я всего лишь проверить, Есть ли душа у вас! То-то и видно, что нету. Впрочем, кто знает… быть может, и стало вам стыдно, Совесть замучила, в горло не лезет котлета? Зря, мол, обидели пса – чай, несладко за дверью Ждать горемыке… Пойду-ка ещё раз проверю! Алаверды, Аленка! Это все та же любимая Марина Бородицкая
Алена: Здорово. Могем продолжить, "кошачье-собачья мама" Таня СОБАЧИЙ БОГ. Очень грустное стихотворение. Но очень хорошее. Кстати, ничего тебе не напоминает? «Да будет свет!» - сказал собачий бог… И я сквозь череду реинкарнаций Прошёл… И на растерзанном матраце, Примерив душу, к мамке под бочок Проковылял… Родня уже жуёт, Скулит, но бодро чавкает при этом… Я крут… Я поднимаю пистолетом Короткий хвостик… С богом, и вперёд! Который день еда сменяет сон, А сон еду… Прозрел уже и хнычу, Среди цыплят нашел себе добычу, Но очень страшно… Грозен и силён Старик петух, гоняет со двора… Бегу… Одна из лап коротковата, Поэтому хромаю, и куда-то Всё не туда… Смеётся детвора… Идём к реке… Хозяин впереди, Взял на руки… Теперь-то примет в стаю! Лизнуть его хочу, но так мешает И тянет вниз подкова на груди… …Ну, вот и всё… Свиреп собачий бог… Исправился. Могло ли быть иначе… …Вода была холодной и прозрачной Дорогой вдаль… Не худшей из дорог… Владимир Плющиков.
Алексей: *PRIVAT*
Гость: Александр Кочетков БАЛЛАДА О ПРОКУРЕННОМ ВАГОНЕ - Как больно, милая, как странно, Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,- Как больно, милая, как странно Раздваиваться под пилой. Не зарастет на сердце рана, Прольется чистыми слезами, Не зарастет на сердце рана - Прольется пламенной смолой. - Пока жива, с тобой я буду - Душа и кровь нераздвоимы,- Пока жива, с тобой я буду - Любовь и смерть всегда вдвоем. Ты понесешь с собой повсюду - Ты понесешь с собой, любимый,- Ты понесешь с собой повсюду Родную землю, милый дом. - Но если мне укрыться нечем От жалости неисцелимой, Но если мне укрыться нечем От холода и темноты? - За расставаньем будет встреча, Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернемся оба - я и ты. - Но если я безвестно кану - Короткий свет луча дневного,- Но если я безвестно кану За звездный пояс, в млечный дым? - Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного, Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся невредим. Трясясь в прокуренном вагоне, Он стал бездомным и смиренным, Трясясь в прокуренном вагоне, Он полуплакал, полуспал, Когда состав на скользком склоне Вдруг изогнулся страшным креном, Когда состав на скользком склоне От рельс колеса оторвал. Нечеловеческая сила, В одной давильне всех калеча, Нечеловеческая сила Земное сбросила с земли. И никого не защитила Вдали обещанная встреча, И никого не защитила Рука, зовущая вдали. С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них,- И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг! 1932
Гость: Белла Ахмадулина * * * По улице моей который год звучат шаги - мои друзья уходят. Друзей моих медлительный уход той темноте за окнами угоден. Запущены моих друзей дела, нет в их домах ни музыки, ни пенья, и лишь, как прежде, девочки Дега голубенькие оправляют перья. Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх вас, беззащитных, среди этой ночи. К предательству таинственная страсть, друзья мои, туманит ваши очи. О одиночество, как твой характер крут! Посверкивая циркулем железным, как холодно ты замыкаешь круг, не внемля увереньям бесполезным. Так призови меня и награди! Твой баловень, обласканный тобою, утешусь, прислонясь к твоей груди, умоюсь твоей стужей голубою. Дай стать на цыпочки в твоем лесу, на том конце замедленного жеста найти листву, и поднести к лицу, и ощутить сиротство, как блаженство. Даруй мне тишь твоих библиотек, твоих концертов строгие мотивы, и - мудрая - я позабуду тех, кто умерли или доселе живы. И я познаю мудрость и печаль, свой тайный смысл доверят мне предметы. Природа, прислонясь к моим плечам, объявит свои детские секреты. И вот тогда - из слез, из темноты, из бедного невежества былого друзей моих прекрасные черты появятся и растворятся снова. 1959
Гость: Вероника Тушнова Не о чем мне печалиться, откуда же слезы эти? Неужели сердце прощается со всем дорогим на свете — с этим вечером мглистым, с этим безлистым лесом... А мне о разлуке близкой ничего еще не известно. Все еще верю: позже, когда-нибудь... в марте... в мае... Моя последняя осень. А я ничего не знаю. А сны все грустнее снятся, а глаза твои все роднее, и без тебя оставаться все немыслимей! Все труднее!
Гость: Марина Цветаева Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли. Застынет все, что пело и боролось, Сияло и рвалось. И зелень глаз моих, и нежный голос, И золото волос. И будет жизнь с ее насущным хлебом, С забывчивостью дня. И будет все - как будто бы под небом И не было меня! Изменчивой, как дети, в каждой мине, И так недолго злой, Любившей час, когда дрова в камине Становятся золой. Виолончель, и кавалькады в чаще, И колокол в селе... - Меня, такой живой и настоящей На ласковой земле! К вам всем - что мне, ни в чем не знавшей меры, Чужие и свои?!- Я обращаюсь с требованьем веры И с просьбой о любви. И день и ночь, и письменно и устно: За правду да и нет, За то, что мне так часто - слишком грустно И только двадцать лет, За то, что мне прямая неизбежность - Прощение обид, За всю мою безудержную нежность И слишком гордый вид, За быстроту стремительных событий, За правду, за игру... - Послушайте!- Еще меня любите За то, что я умру.
Галина: Спасибо, гость. А я вспомнила еще одно стихотворение Марины Цветаевой. Оно так торжественно и печально звучит... Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья. Я родилась. Спорили сотни Колоколов. День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую кисть.
Гость: И вам спасибо, Галина - за чудесное стихотворение. Мне ещё нравится вот это у Цветаевой: ПРОХОЖИЙ Идешь, на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала — тоже! Прохожий, остановись! Прочти — слепоты куриной И маков набрав букет, Что звали меня Мариной, И сколько мне было лет. Не думай, что здесь — могила, Что я появлюсь, грозя... Я слишком сама любила Смеяться, когда нельзя! И кровь приливала к коже, И кудри мои вились... Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись! Сорви себе стебель дикий И ягоду ему вслед,— Кладбищенской земляники Крупнее и слаще нет. Но только не стой угрюмо, Главу опустив на грудь, Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь. Как луч тебя освещает! Ты весь в золотой пыли... — И пусть тебя не смущает Мой голос из-под земли. 3 мая 1913, Коктебель
Галина: Ах, сколько в этих стихотворениях какого-то предчувствия, безысходности что-ли..... Вот еще: Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я - поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти, - Нечитанным стихам! - Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто не брал и не берет!), Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед. [img]http://s53.radikal.ru/i139/0910/06/7e999004090e.jpg[/imc]
Галина: К стихотворению:
Алена: Гость, спасибо, за то, что разместили-напомнили. Вроде бы и напоминать нечего, диск вот этот рядом на полочке лежит, а поди ж ты - приятно как. Я продолжу. Борис Пастернак: Никого не будет в доме. Кроме сумерек. Один Зимний день в сквозном проёме Незадернутых гардин. Незадернутых гардин. Только белых мокрых комьев Быстрый промельк моховой, Только крыши, снег, и кроме Крыш и снега никого. Крыш и снега никого. И опять зачертит иней, И опять завертит мной Прошлогоднее унынье И дела зимы иной. И дела зимы иной. Но внезапно по портьере Пробежит волненья дрожь. Тишину шагами меря. Тишину шагами меря. Тишину шагами меря, Ты, как будущность войдешь. Ты появишься у двери В чем-то белом, без причуд, В чем-то, впрямь из тех материй, Из которых хлопья шьют. Из которых хлопья шьют.
Алена: Подумала вдруг - я писала, как пропела. С повторением последней строки. Но мне и вправду так очень нравится. Диск у меня с музыкой Таривердиева, если честно, потому и стихи все эти не проговариваю - напеваю.
Гость: Спасибо, Алёна! И подумалось - а ведь Новый год не за горами... Счастья всем...
Vilemina: Пражский рыцарь. Бледно - лицый Страж над плеском века - Рыцарь, рыцарь, Стерегущий реку. (О, найду ль в ней Мир от губ и рук!) Ка-ра-ульный На посту разлук. Клятвы, кольца... Да, но камнем в реку - Нас-то - сколько За четыре века! В воду пропуск Вольный. Розам -цвесть! Бросил - брошусь! Вот тебе и месть! Не устанем Мы - доколе страсть есть! Мстить мостами. Широко расправьтесь! Крылья! - В тину, В пену - как в парчу! Мосто - вины Нынче не плачу! - "С рокового мосту Вниз - отважься!" Я тебе по росту, Рыцарь пражский. Сласть ли, грусть ли В ней - тебе видней, Рыцарь, стерегущий Реку - дней. 27 сентября 1923 Конечно, опять Марина Цветаева
Алена: Мир, желательно весь... Весь мир - это книга, в которой строго Секрет бытия хранится. И люди, как пальцы слепого Бога, Листают ее страницы. Весь мир - поле боя. И в этом поле - Одни огневые точки. И каждая точка привыкла к роли Конца пищевой цепочки. Весь мир - это пьеса (почтим Шекспира). Из роли выходит каждый. Как жаль - никому по законам мира Не выйти из роли дважды. Весь мир – это музыка сфер, которых Не видно в пустынном небе. И вязнет мелодия на повторах. На зрелищах и на хлебе. И чтоб не реветь быком на корриде, Что мир - это хрен на блюде, Каким ты сумеешь его увидеть - Таким он тебе и будет. Увидела в Сети это стихотворение, захотелось поделиться со всеми здесь. И конечно, пусть сегодня наш мир будет для нас ярким, интересным и запоминающимся.
Tanaka: Хорошие стихи. Чьи?
Алена: Танюх, я б с удовольствием указала автора, но стихотворение это было подписано его псевдонимом - Йцукен. Легкая пробежка левой рукой по верхнему ряду клавиатуры. А стихи и мне очень понравились. Замечательные стихи.
Алена: А сегодня - вот. Дмитрий Сухарев. Мне очень и очень - его стихи. ДВЕ ЖЕНЩИНЫ Две женщины проснулись и глядят — Проснулись и глядят в окно вагона. Две женщины умылись и сидят — Друг дружку наряжают благосклонно. Две тайны примеряют кружева, Им так охота выглядеть красиво! Одна из них пять платьев износила — Она пять лет на свете прожила. Одна пять лет на свете прожила И повидала разного немало. Другая — пять смертей пережила И пятый свой десяток разменяла. Две ясности, две хитрых простоты Играют в дурачка на нижней полке, А сам дурак лежит на верхней полке, Заглядывая в карты с высоты. Там на заход валетик желторотый, Там на отбой четыре короля, Там козырями черви под колодой, Там за окном летучая земля. И карты сообщают так немного, И так земля летучая легка, И так длинна, так коротка дорога, Что можно спать, не слушая гудка.
Люба: Хелависа Ты славить его не проси меня - Днем от свечи не станет светлей, А что слава - лишь ржа на имени... Слушай, что я скажу о моем короле: О том, как щедр он на дружбу был, О том, как он смеяться умел, О том, как он веселье любил, А пел - да что там твой менестрель! О том, как он слово умел держать, О том, как за грех он чужой платил, О том, какой был он преданный брат, О том, как он братом предан был. О том, как мы шли в ледяной ночи И мечами могилы рубили во льдах, О том, как к рукам прикипали мечи, А слезы замерзали в глазах Как изорванный шелк наших гордых знамен Осенял спокойствие мертвых лиц, Как проклятья в устах замерзали льдом, А в сердцах умирали слова молитв... Из ладоней распоротых, как из чаш, Мы на тризнах пили кровь, как вино - С нами плакал и пел повелитель наш, Он всегда и во всем с нами был за одно. Пусть о победах другой поет - Я о бедах тебе спою. Он видел, как гибнет его народ И проклял горькую клятву свою. Мы утратили все - нам осталась лишь честь, Да слава бесполезных боев, Да пышных сказаний мишурная лесть, Да песен хвалебных пустое вранье... Мы все потеряли во славу богов - Нам стало наградой проклятье их. Нам стали наградой потери да боль, Забвенье мертвых, изгнанье живых. А когда он в последний бой уходил, Я понял , что он не вернется назад. Он сказал, что за все отомстит один. Я не мог ему посмотреть в глаза. Я лишь видел, как к северу нес его конь, Как лазурный плащ летел за спиной, Как бился волос золотых огонь Да прощально пропел его рог боевой... Пусть другой наврет про количество ран, Пусть другой наврет про каждый удар, Пусть наврет, что могуч, как скала был Враг, И Что слаб пред ним был мой государь! Я скажу одно - меня не было там. Я скажу - мне себя теперь не простить. Я скажу... да что я могу сказать... Ты славить его меня не проси...
Дряннов: Люба пишет: Желависа (?) А она вроде бы Хелависа...Хотя у нас многое через "ж"....
Люба: Кирилл, спасибо, исправила.
Алена: Если ты весь мир насилья Собираешься разрушить, И при этом стать мечтаешь, Всем, не будучи ничем, Смело двигайся за нами По проложенной дороге, Мы тебе дорогу эту Можем даже уступить. Ну, конечно же, это очень любимый и уважаемый мною, Григорий Остер. И его вредные советы и страшилки. Всем - не скучного понедельника.
Галина: спасибо, Алена. И не болеть!!! Андрей Вознесенский ГРИПП «ГОНКОНГ-69» Гриппозная пора, как можется тебе? Гриппозная молва в жару, в снегу, в беде. Беспомощна наука. И с Воробьёвых гор в ночном такси старуха бормочет наговор: «Снега – балахоном». Бормочет Горгона: «Гонконг, гоу хоум! Гонконг, гоу хоум!» Грипп, грипп, грипп, грипп, ты – грипп, я – грипп, на трёх могли б… Грипп… грипп… Кипи, скипидар, «Грипп – нет! Хиппи – да!» Лили Брик с «Огоньком» или грипп «Гонконг»? Грипп, грипп, хип-хип, гип-гип! «Открой «Стоп-грипп», по гроб – «Гран-при»! Райторг открыт. «Нет штор. Есть грипп». «Кто крайний за гриппом?» Грипп, грипп, грипп, грипп, грипп… «Как звать?» «Христос!» «Что дать?» «Грипп-стоп»… Одна знакомая лошадь предложила: «Человек – рассадник эпидемии. Стоит уничтожить человечество – грипп прекратится…» По городу гомон: «Гонконг, гоу хоум!» Орём Иерихоном: «Гонконг, гоу хоум!» Взамен «уха-горла» — к нам в дом гинеколог. «Домком? Нету коек». «Гонконг, гоу хоум!» Не собирайтесь в сборища. В театрах сбор горит. Доказано, что спорящий распространяет грипп. Целуются затылками. Рты марлей позатыканы. Полгороду народ руки не подаёт. И нет медикаментов. И процедура вся — отмерь четыре метра и совершенствуйся. Любовник дал ходу. В альков не загонишь. Связь по телефону. «Гонконг, гоу хоум!» Любимая моя, как дни ни тяжелы, уткнусь в твои уста, сухие от жары. Бегом по уколам. Жжёт жар геликоном. По ком звонит колокол?… «Гонконг, гоу хоум!..» из книги "Тень звука", 1970 Кстати, об эпидемии: "Как недавно выяснилось, по крайней мере у трети людей старшего возраста (до 1957 года рождения) обнаружены антитела к свиному гриппу. Этим объясняется тот факт, что А/H1N1 болеют преимущественно молодые люди. То есть новый вирус на поверку оказался хорошо забытым старым. Параллельно выяснилось, что инфекция не такая уж страшная. На 11 октября Всемирная организация здравоохранения располагала информацией о 399 232 заболевших. Из них 4735 человек умерли, то есть смертность составляет менее 1,2% (в том числе в беднейших странах), примерно такая же наблюдается при сезонном гриппе". Еженедельник "Новое время" №38 от 26.10.09 http://newtimes.ru/
Tanaka: Эти стихи были найдены в бумагах великой княжны Ольги (встречала, что Татьяны, но вероятнее Ольги) после ее смерти. Долгое время считалось, что великая княжна их и написала. Но автором был придворный поэт и белый офицер Сергей Бехтеев, сумевший передать свои стихи царской семье в Тобольск. Мне вообще-то остальные стихи его не очень. Но это... Пошли нам, Господи, терпенье В годину буйных мрачных дней Сносить народное гоненье И пытки наших палачей. Дай крепость нам, о Боже правый. Злодейство ближнего прощать И крест тяжелый и кровавый С Твоею кротостью встречать. И в дни мятежного волненья, Когда ограбят нас враги, Терпеть позор и оскорбленья, Христос Спаситель, помоги. Владыка мира, Бог вселенной. Благослови молитвой нас И дай покой душе смиренной В невыносимый страшный час. И у преддверия могилы Вдохни в уста твоих рабов Нечеловеческие силы Молиться кротко за врагов.
Алена: Осень ложится кленовой ладонью в руку и паутинки сеткой вплетает в кожу, осень каштановым пони идет по кругу, сочное яблоко нюхая осторожно, осень сигналит оранжевым парашютом, дождями пугает робкое бабье лето, осень еще не знает, что я не буду любить ее, как положено всем поэтам. Кот Басё.
Дряннов: Стояли звери Около двери. В них стреляли, Они умирали. Но нашлись те, кто их пожалели, Те, кто открыл зверям эти двери. Зверей встретили песни и добрый смех. Звери вошли и убили всех.
Дряннов: Не стихи, но написано красиво: "А ну ка песню нам пропой веселый ветер! Веселый ветер, Веселый ветер! Моря и горы ты обшарил все на свете... Сейчас эта песня старая и привычная. А тогда была она совсем новой. Она прилетела к ребятам с экранов, из нового фильма, где их ровесник Роберт Грант неустрашимо рвался на помощь отцу-капитану. Были в песне синие ветры, зов морей и яростная уверенность, что "кто ищет, тот всегда найдет". Не прерывая песни. Вовка вскочил и начал подниматься по лестнице. Так же, как поднимался по вантам к верхушке мачты Роберт Грант. И ребята ринулись за ним. Они любили хорошие песни, только раньше как-то стеснялись петь вместе. Но сейчас в песне была их борьба, их протест и гордость. И они подхватили слова о веселом ветре, разнесли их с высоты на весь квартал- звонкие слова о смелости и мальчишечьей правоте... Они стояли и пели у самой крыши, среди тополиной листвы, под бледными июньскими звездами, веселые, абсолютно бесстрашные, готовые лететь навстречу всем пулям и штыкам, навстречу всем врагам. Вместе с песней, яростной, как горячий ветер. Они не знали, что будут еще годы, не очень спокойные, тревожные, но не опаленные еще самой большой грозой. Еще восторженно маршировал по гамбургским мостовым Пауль фон Шифенберг, будущий командир дивизии СС, не ведая, что зимой сорок четвертого года пуля снайпера Вершинина просверлит ему переносицу. Еще не была сделана противотанковая граната, которую в белорусском лесу швырнет себе под ноги окруженный немцами партизанский разведчик Шадрин. Еще не построен был бомбардировщик, на котором погибнет стрелок-радист Шагренев. Никто не знал, что будет такой орден Отечественной войны, с которым вернется домой танкист Цыпин, а морской пехотинец Логинов не вернется, орденом его наградят посмертно. И, наверно, росла еще где-нибудь в Сибири та береза, из которой сделают приклад для снайперской винтовки Сергея Иванова. Их, эти приклады, будут делать на комбинате, куда пойдет работать Валька... А сейчас они пели. И в тысячах других дворов тоже пели, гоняли мяч, клеили воздушных змеев и стреляли из луков тысячи мальчишек, которых, видимо, не принимал в расчет и о которых разбил свою стальную мощь фюрер третьей империи рейхсканцлер Адольф Гитлер. "© Владислав Крапивин. "Алые перья стрел"
Гостья: Красиво написано. Очень красиво.
Алексей: НАДЕЖДА НАДЕЖДИНА (1905-1992), поэтесса, жена выдающегося советского поэта Николая Дементьева. С 1950 года провела шесть лет в мордовских лагерях только за то, что в 20-е годы, как и многие другие студенты-комсомольцы, бредила мировой революцией и по этой причине поддерживала левую оппозицию Троцкого и Зиновьева. ПИСЬМО Нам, у кого на спине номера, Кровь чью в болотах сосёт мошкара. Нам, кто, как клячи, впрягаясь в подводу, В лютый мороз на себе возит воду, Нам, по инструкции разрешено Два раза в год написать письмо. Что ж ты не пишешь письма, седая? Трудно живется, не доедаешь... Дети пришлют сахарку, сухарей. Или, прости, у тебя нет детей? - Как же не быть? Дочка есть и сынок. Только письмо моё детям не впрок. С лагеря я им послала привет, И вот такой написали ответ: "Мама, нам ваше письмо, словно гром. Петю уже вызывали в партком. Столько расстройства, столько заботы... Митю, наверное, снимут с работы. А от соседей такой позор, Что и не высунешь носа на двор. Если дела так и дальше пойдут - Лизочке не поступить в институт". - Матери доля известно какая: Каждая счастья детям желает. Сердце моё изболелось в тревоге: Я им, родным, поперек дороги. В ссылку старушка одна уезжала, Просьбу исполнить мою обещала: Детям черкнуть адресок я дала, Что от простуды-де... я померла... Что ж мне на это тебе сказать, Мертвой себя объявившая мать? Жестки слова мои пусть, но правы: Те, для кого умерла ты, - мертвы!
Алена: Да, это больно. Да, это очень больно. Это костры французов в первопрестольной, это с церквей летящие колокольни, над Хиросимой – ядерная зима. Да, это страшно. Да, это очень страшно. Это сегодняшний день обогнал вчерашний, так в заключенных стреляет дозорный с башни, чтобы проверить, не сломан ли автомат. Да, это жутко. Да, это очень жутко. Так в остановку на скорости мчит маршрутка, это не черный юмор, а злая шутка, кем-то сто раз просчитанная в ночи. Это тяжелый, в спину летящий камень, как сопромат в обложке от Мураками, это как «no comment» и «no coming». Это слова. Пожалуйста, помолчи. Просто сейчас я встану, вдохну три раза, /глаза б не смотрели, да чувствую третьим глазом/, я удалю все лишние сны и фразы, чтобы по жизни – весело, налегке. Дворцы и соборы сеткой опять закрою, а то, что разрушено – вылечим и отстроим, у нас – исторически – просто страна героев, нам не в новинку – замки да на песке. Как на экзамене: ты провалился – выбыл, сам виноват – наделал, дурак, ошибок, да, а еще я хотела сказать спасибо за пресловутое «как закалялась сталь». Это цинично, неправильно, как обычно, это лисички над волнами держат спички, море горит – так странно и так привычно, что надоело… Пожалуйста, перестань. Кот Басё.
Дряннов: Частушки -это тоже стихи. Народные. Жил-был Николка, самодержец всей Руси И хоть на рыло был он малость некрасив При ём водились караси, при ём плодились пороси Ну вобчем было чего выпить-закусить Но в феврале его маненечко того Тогда всю правду мы узнали про него Что он жидовчиков громил, Что он рабочих не кормил Что не глядел он дальше носа своего Жил был товарищ Сталин родный наш отец Он строил дамбы, строил ГЭС и строил ТЭЦ При ём колхозы поднялись У лордов слезы пролились Капитализьму наступил тогда п*ц Но вдруг кормилец наш негаданно того Тогда всю правду мы узнали про него Что он марксизьм нарушал Что многих жизней порешал Что в лагеря загнал он всех до одного Жил-был Никитушка сам ростиком с аршин Хотя делов не так уж мало совершил При ём пахали целину, При ём пихали на луну При ём добрались до сияющих вершин Но в октябре его маненечко того Тогда всю правду мы узнали про него Что он с три хрена накрутил, Что он Насера наградил, И что свербило, дескать, в ж**е у него А мы по-прежнему все движемся вперед А ежель кто-нибудь случайно и помрет Так ведь на то она, история, та самая, которая Ни столько, ни полстолько не соврет!
Tanaka: Кирилл, это не частушки. Частушки - это афористичные четверостишия. Типа: У моей милёнки в ж**е Потерялась клизма. Призрак бродит по Европе, Призрак коммунизма. Прошу прощения за скабрезность. Частушками не увлекалась, друзья-филологи собирали исключительно матерные. Это - едва ли не единственная приличная. А, вот еще одна - теперь точно приличные кончились: На мосту стоит корова В черной комбинации. Ах, зачем она стоит? Так, для конспирации.
Люба: А вот ещё частушка, раз уж так. Милый ходит за сохой, Машет мне косынкой. Милый любит всей душой, А я половинкой.
Дряннов: Tanaka пишет: У моей милёнки в ж**е Потерялась клизма. Призрак бродит по Европе, Призрак коммунизма. Прошу прощения за скабрезность. Частушками не увлекалась, друзья-филологи собирали исключительно матерные. Это - едва ли не единственная приличная. А, вот еще одна - теперь точно приличные кончились: На мосту стоит корова В черной комбинации. Ах, зачем она стоит? Так, для конспирации. Нет. То, что привёл я - это ПОЛИТИЧЕСКИЕ частушки (имеющие продолжение и в наше время). А вот приведенные Вами -это НАРОДНЫЕ частушки про ЖИЗНЬ. А матерных я тоже немало знаю... Могу ещё стихи про ПОЛИТИКУ привести (современные): Кто шагает дружно в ряд? Юных путинцев отряд. Раз, два, три, четыре, Мы замочим всех в сортире! Кто шагает дружно в ряд? Юных путинцев отряд! Если мы найдём винтовку - Отнесём её в ментовку. А шпиона засечём - в ФСБ отволочём!
Дряннов: Кто-то жил под собою не чуя страны... Кто-то строил заводы и аэродромы, Чтоб над осью земной были вознесены Ляпидевский, Чкалов и Громов. Кто-то в годы войны рвался в хлебный Ташкент... Кто-то пули ловил под Москвой и Берлином Не за славу и россыпи орденских лент, Чтобы мир подарить нерожденному сыну. Кто-то рядом с Кремлем по ночам фарцевал И менял ордена на чужие штиблеты... Кто-то утром Гагарина в путь провожал, Отрицая мечтой тяготенье планеты. Так бывало всегда: где–то рядом с людьми Приживались хорьки и питались отходами Люди ж бились с врагом, люди были людьми Ради жизни детей, ради солнца свободы. Но случилась беда. Расплодились хорьки, Позабыты минуты сверкающей славы. Рвут хорьки На куски Тело некогда грозной державы. Но проснется народ, но срастутся куски, Заиграют охотничьи трубы. И из наглых хорьков, пораженных в виски Люди сделают теплые шубы.
Гостья: Красивое стихотворение, Кирилл. А кто автор? К сожалению так всегда было, есть и будет: хорьки будут жить рядом с людьми и всех их истребить не удастся.
Tanaka: Извините, ребята, настроение такое... Две лучшие песни на земле. Einheitsfrontlied Песня Единого фронта Und weil der Mensch ein Mensch ist, drum braucht er was zum Essen, bitte sehr! Es macht ihn ein Geschwatz nicht satt, Das schafft kein Essen her. Drum links, zwei, drei! Drum links, zwei, drei! Wo dein Platz, Genosse, ist! Reih dich ein in die Arbeitereinheitsfront, Weil du auch ein Arbeiter bist. Und weil der Mensch ein Mensch ist, drum braucht er auch noch Kleider und Schuh! Es macht ihn ein Geschwatz nicht warm und auch kein Trommeln dazu. Drum links, zwei, drei... Und weil der Mensch ein Mensch ist, drum hat er Stiefel im Gesicht nicht gern. Er will unter sich keinen Sklaven sehn und uber sich keinen Herrn. Drum links, zwei, drei... Und weil der Prolet ein Prolet ist, drum wird ihn kein anderer befrein, es kann die Befreiung der Arbeiter nur das Werk der Arbeiter sein. Drum links, zwei, drel... ПЕСНЯ ЕДИНОГО ФРОНТА И так как все мы люди, не дадим нас бить в лицо сапогом! Никто на других не поднимет плеть, и сам не будет рабом! Марш левой — два, триI Марш левой — два, три! Встань в ряды, товарищ, к нам,— ты войдешь в наш Единый рабочий фронт, потому что рабочий ты сам! И так как все мы люди, то нужны нам башмаки без заплат, и нас не согреет треск речей под барабанный раскат! И так как все мы люди, то должны мы — извините! — что-то есть, хотят кормить нас пустой болтовней — к чертям! Спасибо за честь! И если ты — рабочий, то не жди, что нам поможет другой, — себе мы свободу добудем в бою своей рабочей рукой! Марш левой — два, три! Марш левой — два, три! Встань в ряды, товарищ, к нам, — ты войдешь в наш Единый рабочий фронт, потому что рабочий ты сам! http://www.youtube.com/watch?v=tbmnJIfRanw&feature=related El pueblo unido, jamas sera vencido, el pueblo unido jamas sera vencido... De pie, cantar que vamos a triunfar. Avanzan ya banderas de unidad. Y tu vendras marchando junto a mi y asi veras tu canto y tu bandera florecer, la luz de un rojo amanecer anuncia ya la vida que vendra. De pie, luchar el pueblo va a triunfar. Sera mejor la vida que vendra a conquistar nuestra felicidad y en un clamor mil voces de combate se alzaran diran cancion de libertad con decision la patria vencera. Y ahora el pueblo que se alza en la lucha con voz de gigante gritando: ?adelante! El pueblo unido, jamas sera vencido, el pueblo unido jamas sera vencido... La patria esta forjando la unidad de norte a sur se movilizara desde el salar ardiente y mineral al bosque austral unidos en la lucha y el trabajo iran la patria cubriran, su paso ya anuncia el porvenir. De pie, cantar el pueblo va a triunfar millones ya, imponen la verdad, de acero son ardiente batallon sus manos van llevando la justicia y la razon mujer con fuego y con valor ya estas aqui junto al trabajador. Звучи, наш гимн, народ непобедим! Его ряды бесстрашны и тверды! Сплошной стеной идут знамена в бой. а завтра ты увидишь их зарницы Над всей страной багряною зарей Грядущий гимн восходит над землей Единство народа в сраженьях не разбито Мы снова готовы к своей последней битве Когда мы едины, мы непобедимы, el pueblo unido, jamas sera vencido Наш клич лети: победа впереди! товарищ верь, другого нет пути И ты идешь со мной в одном строю, И ты поешь, и красные полотнища горят, Как утра алая заря, Они зовут и в завтра нас ведут. Единство народа в сраженьях не разбито Мы снова готовы к своей последней битве Когда мы едины, мы непобедимы, el pueblo unido, jamas sera vencido Наш час настал, к оружию, мой друг! Шахтёр, студент, крестьянин, металлург. Борьба идёт без гимнов и знамён. Вперёд, вперёд, Альенде батальон. http://www.youtube.com/watch?v=fvlgM70tBGc Ансамбль "Килапайюн" поет эту песню на площади перед президентским дворцом Ла Монеда за несколько дней до перворота. Жаль, нет там Виктора Хары, хотя он вообще-то с ними эту песню пел...
Настасья: КАСКА. Земля крутится у пробитой каски, Ее с войны в траве хранят леса. В пробоины, как в щели маски, Глядят ромашек белые глаза. И поиск тщетен. Неизвестна дата. Кто здесь упал, не отвернув лица? Увидеть бы его-того солдата, Кто прожил жизнь, сражаясь до конца. Ромашек корни туго сплетены, Волнуют годы безответной далью. Смотрю на каску и с печалью Пью правду горькую войны. Андреев В.М.
Настасья: МЕДСЕСТРА В бою не раз глядела смерти Сестренка с медсамбата под горой, Она рещила все сама проверить: А вдруг в воронке кто-нибудь живой? Боец лежал, рукой сжимая рану, Откинувшись бессильно головой. На скомканном листочке кровью: "Мама, Я так хочу в Березовку,домой..." Сестричка молит:"Милый, потерпите!" Собрав кшки в растерзанный живот, Похолодела:как же поступить ей?! До медсанчасти он не доживет... Лежал солдат в воронке,среди пыли, Боль затаилась складкой у бровей. И облака в глазах застывших плыли, И пел призывно в роще соловей. Она сидела на земле устало- Гремел сурово за деревней бой- И безутешно о бойце рыдала, Что не вернется к матери, домой... Широкова Г.Ф.
Гостья: Спасибо. Красивые стихи!!!
Дряннов: И это тоже стихи. Льюис Кэролл Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве, И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове. О бойся Бармаглота, сын! Он так свирлеп и дик, А в глуще (В глущёбе) рымит исполин -- Злопастный Брандашмыг. Но взял он меч, и взял он щит, Высоких полон дум. В глущобу путь его лежит Под дерево Тумтум. Он стал под дерево и ждет, И вдруг граахнул гром -- Летит ужасный Бармаглот И пылкает огнем! Раз-два, раз-два! Горит трава, Взы-взы -- стрижает меч, Ува! Ува! И голова Барабардает с плеч. О светозарный мальчик мой! Ты победил в бою! О храброславленный герой, Хвалу тебе пою! Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве, И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове. И ещё Кого только нет у меня в лесу - И заяц, и лось, и барсук! И старый глухарь, услыхавши лису, взлетает на толстый сук. И ёж по дорожке бежит, семеня, К хорошим друзьям на обед. Но нету слонёнка в лесу у меня. Слонёнка весёлого нет. Мне ёж вышивает рубашку крестом, И песни мурлычет баском. Лисица мой дом подметает хвостом. Пчела угощает медком. Синица летит надо мною, звеня, И суслик - мой друг и сосед. Но нету слонёнка в лесу у меня. Слонёнка весёлого нет.
leno4ka: Спасибо, Кирилл! " ВАркалось" - любимое стихотворение моего детства! Напомнили....
Алексей: Tanaka пишет: Ансамбль "Килапайюн" поет эту песню на площади перед президентским дворцом Ла Монеда за несколько дней до перворота. Жаль, нет там Виктора Хары, хотя он вообще-то с ними эту песню пел... А вот знаменитый Гимн народного единства Чили "Venceremos" в исполнении "красного ковбоя" Дина Рида:click here
Алексей: К предыдущему постингу. Вот испанский текст Гимна народного единства: Venceremos - Испанский Музыка: Sergio Ortega Слова: Claudio Iturra Desde el hondo crisol de la patria se levanta el clamor popular; ya se anuncia la nueva alborada, todo Chile comienza a cantar. Recordando al soldado Aliende cujo ejemplo lo hiciera immortal enfrentemos primero a la muerte: traicionar a la patria jamбs. Venceremos, venceremos mil cadenas habrб que romper venceremos, venceremos, al fashismo sabremos vencer! Campesinos, soldados y obreros, la mujer de la patria tambiйn, estudiantes, empleados, mineros cumpliremos con nuestro deber. Sembraremos la tierra de gloria; socialista serб el porvenir, todos juntos hamos la historia, a cumplir, a cumplir, a cumplir. Venceremos, venceremos…
Tanaka: ПОКЛОНЕНИЕ ВОЛХВОВ Вступает ночь в свои права, В пещеру входят три волхва Гаспар и Мельхиор... А детство чудно далеко, И столько выцвело веков, Что ты забыл с тех пор, Как звали третьего... Гаспар Внес ладан. А Младенец спал, Вдыхая аромат, И столько времени прошло, Что помнить стало тяжело И петь, и понимать, О чем твердил небесный хор. Смотрел из ночи Мельхиор, Как золотился свет, Как подымался сладкий дым, - В нем вился холод наших зим, Сияли лица лет... Дмитрий Щедровицкий
Алена: Тань, спасибо. Очень празднично, волшебно, красиво. Сегодня весь день - праздничный и волшебный!
Галина: Зима... Так романтично и холодно... Адажіо Адажіо зимової завіси – То білий біль на темних деревах. Зима прийшла і підняла куліси – І полетів казковий сніжний птах, Яка краса, то мерехтить імляво Під ліхтарем засвічений потік, Зимовий кущ так пожовтів русяво, Та до весни застиг в березі сік. Адажіо зимової завіси... Летить вночі, замріяно летить, Як зголоднілі ненажерні біси – Сумної ночі заметільна мить. Та навпаки, яка доречна сукня! Німе вбрання ялинок в Новий рік. І заіграє хуртовини лютня, А до весни застиг в березі сік. Шепоче день, кружляють білі біси... Адажіо зимової завіси. Тетяна Тимошенко
Алена: ДИАЛОГ У НОВОГОДНЕЙ ЕЛКИ — Что происходит на свете?— А просто зима. — Просто зима, полагаете вы?— Полагаю. Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю в ваши уснувшие ранней порою дома. — Что же за всем этим будет?— А будет январь. — Будет январь, вы считаете?— Да, я считаю. Я ведь давно эту белую книгу читаю, этот, с картинками вьюги, старинный букварь. — Чем же все это окончится?— Будет апрель. — Будет апрель, вы уверены?— Да, я уверен. Я уже слышал, и слух этот мною проверен, будто бы в роще сегодня звенела свирель. — Что же из этого следует?— Следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца. — Вы полагаете, все это будет носиться? — Я полагаю,что все это следует шить. — Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить, недолговечны ее кабала и опала. — Так разрешите же в честь новогоднего бала руку на танец, сударыня, вам предложить! — Месяц — серебряный шар со свечою внутри, и карнавальные маски — по кругу, по кругу! — Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку, и — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три!.. Ю. Левитанский. Всем - хорошего, предновогоднего, последнего в этом году, понедельника.
Алена: Мой календарь полуопалый пунцовой цифрою зацвел; на стекла пальмы и опалы мороз колдующий навел. Перистым вылился узором, лучистой выгнулся дугой, и мандаринами и бором в гостиной пахнет голубой. Вл. Набоков. ХРИСТОС РОДИЛСЯ!
Аглая: Небо и земля ныне торжествуют (рождественский гимн) 1 . Небо и земля, небо и земля ныне торжествуют Ангелы людям, ангелы людям весело ликуют: Припев: Христос родился, Бог воплотился - Ангелы спевают, царие витают, поклон отдают, Пастыри играют, чудо, чудо поведают. 2. Во Вифлееме, во Вифлееме весела новина: Чистая Дева, чистая Дева породила Сына. Припев: Христос родился, Бог воплотился - Ангелы спевают, царие витают, поклон отдают, Пастыри играют, чудо, чудо поведают. 3. Ангелы служат, ангелы служат рожденному Царю, И во вертепе, и во вертепе творят Его волю. Припев: Христос родился, Бог воплотился - Ангелы спевают, царие витают, поклон отдают, Пастыри играют, чудо, чудо поведают. 4. Три славных царя, три славных царя от восток приходят, Смирну и ладан, смирну и ладан, и злато приносят. Припев: Христос родился, Бог воплотился - Ангелы спевают, царие витают, поклон отдают, Пастыри играют, чудо, чудо поведают. 5. Царю и Богу, Царю и Богу тое все даруют. Пастыри людям, пастыри людям дивну весть сказуют: Припев: Христос родился, Бог воплотился - Ангелы спевают, царие витают, поклон отдают, Пастыри играют, чудо, чудо поведают. 6. И мы рожденна, и мы рожденна Бога восхваляем ; Слава во вышних, слава во вышних Ему воспеваем. Припев: Христос родился, Бог воплотился - Ангелы спевают, царие витают, поклон отдают, Пастыри играют, чудо, чудо поведают.
Галина: 17 января исполняеться 150 лет со дня рождения Антона Чехова Самая загадочная из пъес Чехова - "Чайка" "ЧАЙКА" Нынче ветрено. По счастью ветер летний, Неприметный, словно крылышки у моли. Добрый вечер. Или день. В конце столетья Время суток не играет главной роли. Посылаю вам законченную пьесу (Для меня весьма значительная веха). Полагаю, вы прочтете с интересом. Я назвал ее комедией. Для смеха. В ней сюжетец для рассказа небольшого, Но, однако, растянул в четыре акта. Вид на озеро. Ночных деревьев шорох. Прочитайте. Проявите чувство такта. Пусть и вправду чайка - пакостная птица, И кричит с необъяснимою тоскою, Если выпало в империи родиться, Лучше жить в своем именье под Москвою. И от шума далеко и воздух чистый, И не тесно на погосте у дороги. Говорите, что повсюду куплетисты, Но куплеты мне милей чем некрологи. Утомлять беседой долгою не стану, В разговорах об искусстве нет услады. "В новых формах ощущаю недостаток", - Как сказал мне генерал перед парадом. Я сижу в своем саду, а сад - в упадке Даже сад не застрахован от распада. Где-то бродят люди, львы и куропатки. Серой пахнет. Полагаю так и надо. Полагаю, не напрасно пахнет серой. Ветерок доводит озеро до дрожи. "Не печалуйся. Неси свой крест и веруй". Взгляд, конечно, очень варварский, но все же. Приезжайте. На веранде выпьем чаю И обсудим поведенье беллетриста. Что недавно подстрелил в полете чайку И освоил тяжкий труд таксидермиста. Век кончаеться. Чумою или пиром? Я б с диагнозом как врач не торопился. Извините. Склянка лопнула с эфиром. ...Константин Гаврилыч Треплев застрелился. Сергей Плотов. Музы Чехова: Лика Мизинова Лидия Яворская Лидия Авилова Мария Заньковецкая Ольга Книппер
Tanaka: Терпеть не могу постмодернизм, но это классное. Галя, спасибо.
Гостья: Моё любимое стихотворение у Эдуарда Асадова. Разные натуры. Да, легко живет, наверно, тот, Кто всерьез не любит никого. Тот, кто никому не отдает Ни души, ни сердца своего. У него - ни дружбы, ни любви, Ибо втайне безразличны все. Мчит он, как по гладкому шоссе, С равнодушным холодком в крови. И, ничьей бедой не зажжено, Сердце ровно и спокойно бьется, А вот мне так в мире не живется, Мне, видать, такого не дано. Вот расстанусь с другом и тоскую, Сам пишу и жду, чтоб вспомнил он. Встречу подлость - бурно протестую, Ну, буквально лезу на рожон! Мне плевать на злобную спесивость, Пусть хоть завтра вздернут на суку! Не могу терпеть несправедливость И смотреть на подлость не могу! Видимо, и в прошлом, и теперь Дал мне бог привязчивое сердце, И для дружбы я не то что дверцу, А вовсю распахиваю дверь! Впрочем, дружба - ладно. Чаще проще: Где-нибудь на отдыхе порой Свел знакомство на прогулке в роще С доброю компанией живой. Встретились и раз, и пять, и восемь, Подружились, мыслями зажглись, Но уже трубит разлуку осень, Что поделать? Жизнь - ведь это жизнь! Люди разлетелись. И друг друга, Может, и не будут вспоминать. Только мне разлука - злая вьюга, Не терплю ни рвать, ни забывать. А порой, глядишь, и так случится: В поезде соседи по вагону Едут. И покуда поезд мчится, Все в купе успели подружиться По дорожно-доброму закону. А закон тот вечно обостряет Чувства теплоты и доброты. И уже знаком со всеми ты, И тебя все превосходно знают. Поверяют искренно и тихо Ворох тайн соседям, как друзьям. И за чаем или кружкой пива Чуть не душу делят пополам. И по тем же взбалмошным законам (Так порой устроен человек) - Не успели выйти из вагона, Как друг друга в городских трезвонах Позабыли чуть ли не на век! Вот и мне бы жить позабывая, Сколько раз ведь получал урок! Я ж, как прежде, к людям прикипаю И сижу, и глупо ожидаю Кем-нибудь обещанный звонок. А любви безжалостные муки?! Ведь сказать по правде, сколько раз Лгали мне слова и лгали руки. Лгали взгляды преданнейших глаз! Кажется, и понял, и измерил Много душ и множество дорог, Все равно: при лжи не лицемерил И, подчас, по-идиотски верил И привыкнуть к лжи никак не мог. Не хвалю себя и не ругаю, Только быть другим не научусь. Все равно, встречаясь, - доверяю, Все равно душою прикипаю И ужасно трудно расстаюсь!.. Ну, а если б маг или святой Вдруг сказал мне: - Хочешь превращу В существо с удачливой душой, Сытой и бесстрастно-ледяной? - Я сказал бы тихо: - Не хочу...
Tanaka: Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять. Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану. Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать... Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне... Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне. Аля Кудряшева
Алена: Самая злая кража - кража доверия. Вот где нужна бы стража , крепкий замок на двери. Тайно открыл ты другу, то, чем душа согрета, Он же в часы досуга выдал твои секреты. Тут не корысть, не злоба, просто болтать охота. Он тебя предал, чтобы развеселить кого-то.
Галина: С ПЕРВЫМ ДНЕМ ВЕСНЫ !!!ВСЕМ БЛАГ, УДАЧИ,ВЕСЕННЕГО НАСТРОЕНИЯ!!! То не дева-краса от глубокого сна Поцелуем любви пробудилась. То проснулась она - молодая весна, И улыбкой земля озарилась. Словно эхо прошло, - прозвучала волна, По широким полям прокатилась: "К нам вернулась она, молодая весна, Молодая весна возвратилась!" Смело вдаль я гляжу, упованьем полна, - Тихим счастием жизнь осветилась. Это снова она, молодая весна, Молодая весна возвратилась
Галина: *** Осінній день березами почавсь Різьбить печаль свої дереворити, Я думаю про тебе весь мій час Але про це не треба говорити. Ти прийдеш знов. Ми будемо на "Ви", Чи ж неповторне можна повторити? В моїх очах свій сум перепливи, Але про це не треба говорити. Хай буде так, як я собі велю, Свій будень серця будемо творити. Я вас люблю, о як я вас люблю! Але про це не треба говорити.... Ліна Костенко
Гость: Анна Ахматова Я сошла с ума, о мальчик странный, В среду, в три часа! Уколола палец безымянный Мне звенящая оса. Я ее нечаянно прижала, И, казалось, умерла она, Но конец отравленного жала Был острей веретена. О тебе ли я заплачу, странном, Улыбнется ль мне твое лицо? Посмотри! На пальце безымянном Так красиво гладкое кольцо.
Гость: Кража Самая злая кража - Кража доверия. Вот, где нужна бы стража, Крепкий замок на двери. Тайно открыл ты другу, То, чем душа согрета. Он же, в часы досуга - Выдал твои секреты. Здесь не корысть, не злоба, Просто болтать охота. Он тебя предал, чтобы Поразвлекать кого-то. Он дорогую тайну отдал в чужие руки. Отдал её случайно, от пустоты, от скуки. Вот, где нужна бы стража, Крепкий замок на двери. Самая злая кража - Кража доверия. Ольга Высоцкая
гость: Глупость и пошлость – как сестры родные, Две стороны у медали одной, Неистребимы, коварные, злые, Делают жизнь на Земле не простой.
гость: Глупость и пошлость – как сестры родные, Две стороны у медали одной, Неистребимы, коварные, злые, Делают жизнь на Земле не простой. *** С безумцем лучше не искать Короткого пути, Уж лучше с умным потерять, Чем с дураком найти. Генрих Акулов
Гость: Зря напрягаетесь. Стихи были предназначены не для вас, гость .
гость: На грабли умный не наступит дважды, Он прежде думает куда шагнуть, А наступив на грабли лишь однажды, Другому вежливо уступит путь. Генрих Акулов
Гость: Хотя для вас тоже подойдут. Потому что язык очень длинный.
гость: Сонет: Проклятие глупости Увечье, помешательство, чахотка, Падучая и бездна всяких зол, Как части мира, я терплю вас кротко, И даже в вас я таинство нашел. Для тех, кто любит чудищ, все находка, Иной среди зверей всю жизнь провел, И как для закоснелых пьяниц — водка, В гармонии мне дорог произвол. Люблю я в мире скрип всемирных осей, Крик коршуна на сумрачном откосе. Дорог житейских рытвины и гать. На всем своя — для взора — позолота. Но мерзок сердцу облик идиота, И глупости я не могу понять! Константин Бальмонт
Гость:
Красавица: А вот от этой песни навзрыд плакала... Пускай ее любовь кому-то не угодна, Пускай ее теперь подруги не поймут. Она его ждала в ближайшей подворотне, Считая вечный стук безжалостных минут. Он мимо пробежит и даже не заметит, Чтоб снова за углом достать украдкой шприц. Но первая любовь сильней всего на свете, И ей был дорог он, ее прекрасный принц. Он снова улетал в заоблачные дали, В иллюзию свою ныряя до конца. Она из-за угла за принцем наблюдала, Как он бросал в сугроб иголку от шприца. Но вот в один из дней он вдруг не появился, Она его ждала не в силах спрятать слез. Друзья сказали ей, что он сейчас в больнице, Известный случай, что ж, бывает, передоз. Она неслась туда, дождя не замечая, Дрожащею рукой едва открыла дверь. Врачи сказали ей, что сердце подкачало, И может быть оно не выдержит теперь. Известный случай, что ж, большая доза слишком, Куда теперь спешить, ведь смерть недалека. Мы можем заменить сердечко у мальчишки, Да только где же нам такое отыскать? Тогда на их вопрос она сказала - "Знаю! Здесь умер кое-кто и сердце можно взять." Прошло 12 дней и он пришел в сознанье С испугом оглядев больничную кровать. На локте он привстал, пытаясь осмотреться, Вдруг рядом увидал записку на окне: "Любимый мой теперь в тебе другое сердце, И ты его храни, как память обо мне. Когда придешь в себя меня уже не станет, Но это говоря по правде не беда. Я сердце отдаю любимому на память, Но только не рискуй так больш никогда." Он с ужасом смотрел на белую страницу, Во всем себя виня он плакал и рыдал, И только слышал как в груди его стучится Уже другая жизнь - любви бесценный дар.
Красавица: 1.Нежно друг они друга любили, Хоть с рождения был он слепым, И пускай они в бедности жили, Но была она счастлива с ним. Он у входа сидел в синагогу, А она всё хитоны ткала, И увидеть, конечно, не мог он, Что она некрасива была. 2.Как-то раз – это было в субботу – Шла за ним к синагоге она, Только сердце тревожило что-то, Словно гуслей ночная струна. Вдруг соседа она увидала, Он спешил сообщить ей скорей: «Там твой муж, разве ты не слыхала?» - «Что случилось?» - «Да он же прозрел!» 3.«Так жестоко шутить разве можно?» - Прошептала в смятении чувств. «Исцелил, - говорят, - силой Божьей Галилейский пророк Иисус!» Тут от счастья сердечко забилось, Но подумала вдруг о своём – Что, увидев её некрасивость, Он наверно разлюбит её. 4.Эти мысли она отгоняла, Ведь он сможет увидеть весь мир. Но идти к нему всё же боялась, И, тем более – перед людьми. Пусть он дома окажется рядом И решение примет своё! Повернула она и обратно Побрела в их родное жильё. 5.Ей казалось, что целую вечность Под смоковницей милого ждёт, Только видит она, как навстречу Он без палки свободно идёт. С ней ещё не бывало такого, Что не слушались ноги её… Он, родной, и совсем незнакомый Посмотрел, наконец, на неё. 6.Этот взгляд, что острее занозы, В ней свою половинку узнал, И с лица некрасивого слёзы Поцелуями все он собрал. И такими смотрел он глазами, Как умеет одна лишь любовь. «Если ты вдруг ослепнешь, - сказал он, - Я всегда буду рядом с тобой!»
Красавица: Жили два близнеца в материнской утробе, И другому один как-то высказал мысль: - А ты знаешь, мне кажется, есть после родов Удивительная и прекрасная жизнь. И другой, потянувшись под маленьким сводом, Тут улыбки беззубой своей не сдержал: - Это просто смешно - верить в жизнь после родов,- Брату верующему в ответ он сказал. - Как, по-твоему, жизнь может выглядеть эта? - Я не знаю, как точно, - близнец отвечал,- Но, мне кажется, там, на Земле, больше света, Я однажды во сне этот свет увидал. Я, конечно, не знаю, как всё это будет, Но мы, может, своими ногами пойдём, И ещё, правда, это похоже на чудо, Но возможно, что мы даже есть будем ртом. - Ерунда! Вот уж это никак невозможно! Наша жизнь - пуповина - и так коротка. А ногами ходить - и представить-то сложно, Нет, не сможем ходить мы ногами никак! И оттуда никто ещё не возвращался, Что за бред у тебя, братец мой, на уме? Всё закончится родами, не обольщайся, Наша жизнь - это только страданье во тьме. - А мне кажется, брат,- первый не унимался, Что когда-нибудь сможем увидеть мы мать… И мы временно здесь, чтобы мало-помалу К жизни той, после родов, готовыми стать. Брат неверующий лишь качал головою: - Верить в мать - это просто за гранью идей, Я не вижу её, значит, нет её вовсе, Ну, скажи, если умный, скажи, она где? - Как ответить тебе, братец, даже не знаю, Но я чувствую сердцем заботу её, И ночами, когда всё вокруг затихает, Она гладит наш мир и тихонько поёт… Всё наполнено ею, и радость такая, Словно в ней пребываю, и ею живу, И хоть точно про жизнь после родов не знаю, Но я верю, что будет она наяву.
Красавица: Разговор с мамой Говорят, что души убиенных в утробе младенцев никогда не увидят лица Божия… И там, в вечности, они остаются слепыми. 1.Почему меня ты, мама, не родила? Было мне тепло и сладко в утробе… Почему меня ты, мама, не приняла, Почему же час мой рано так пробил ? ПРИПЕВ: Здесь, на небе – хорошо! И я уже большой… Но всё равно, я жду с тобою встречи… Тебя узнаю я! Жаль, видеть мне нельзя Лицо твоё, ведь я – слепой навечно… 2. Почему меня ты, мама, не родила? – Я крещения святого не принял… Почему меня ты, мама, не назвала Долгожданным своим маленьким сыном? 3. Почему меня ты, мама, не родила? – Я бы утром просыпался счастливым… Почему меня ты, мама, не обняла? – Я хотел бы видеть, как ты красива…
Катя: Люба, а кто это - Светлана Копылова? И где Вы взяли эти стихи?
Красавица: Катя, это православный бард, стихи взяты с инета
Красавица: Он не имел ни рук, ни ног, он сам ни есть, ни пить не мог, Он человека был кусок: таким его уж создал Бог. Но у него была душа - большая, как воздушный шар. Он всей душой любил Того, Кто сотворил таким его. Он всё лежал или сидел, казалось, был он не у дел, Он только песни петь умел да в небо синее смотрел. Но иногда отца просил, чтоб в церковь тот его сносил, И в церкви пел он про Того, Кто сотворил таким его. На жизнь свою он не роптал, глядел в окно, псалмы читал, А кто калеку обижал - за тех молился и прощал. Ещё мечтал он рисовать, ведь мог он кисть во рту держать, И рисовать он стал Того, Кто сотворил таким его. Он не имел ни рук, ни ног, он сам ни есть, ни пить не мог, Но приукрасил церковь он, взирал Господь с его икон. Ну, а потом его душа летела, как воздушный шар Прочь от земли, под кров Того, Кто сотворил таким его.
Красавица: Жил человек, гневливый до предела, Он молод был, и вот отец его Сказал, чтоб он, когда не сдержит гнева, Вбивал бы в столб забора длинный гвоздь. Сначала столб пронизывали гвозди По нескольку десятков каждый день, Потом всё меньше, и однажды вовсе Он молотком забора не задел. Отец его заданье дал другое: Когда он сможет снова гнев сдержать, За каждую победу над собою - По одному теперь их выдирать. И вот настал тот день, когда в заборе Он не нашёл гвоздя ни одного, И сын сказал, довольный сам собою: -Смотри, отец, я победил его! Гнев побеждён, и для отца важнее, Чем столб, дырявым ставший от гвоздей, И молвил он, что сказанное в гневе,- Гвоздей железных может быть острей. И как забор уже не будет новым, Так в сердце шрамы, словно от гвоздей, От грубого презрительного слова
Красавица: Лежали в больнице в палате одной Два тяжко больных человека. Один у окошка лежал, а другой – У двери, где не было света. Один постоянно в окошко глядел, Другой - лишь на краску дверную, И тот, что у двери, узнать захотел, Про жизнь за окошком другую. С готовностью первый больной рассказал, Что видно ему из окошка: - Там тихая речка, дощатый причал, И ходит по берегу кошка. По синему небу плывут облака, Причудливые, как зверушки, Сидят на причале там два рыбака, И с внуком гуляет старушка. И так каждый день - то про сказочный лес Рассказывал, то про влюблённых… Другой же сосед перестал даже есть, Считая себя обделённым. Он мучился злобой, и зависть росла, Его постепенно съедая, Не мог он понять, почему же была Тут несправедливость такая. Однажды сосед у окна занемог, Что не было сил разогнуться, Он стал задыхаться и даже не мог До кнопки своей дотянуться. У двери сосед мог на кнопку нажать И вызвать сестру милосердья, Но он не нажал, а остался лежать, Глаза закрывая усердно. Наутро сестра милосердья пришла Постель поменять за покойным, Сосед попросил, и она помогла Занять эту самую койку. Когда ж он в окно, наконец, посмотрел, - На шее задёргалась вена: Увидел он вместо того, что хотел, - Глухую высокую стену. Он был потрясён и сестре рассказал, Про тихую чистую речку, Про сказочный лес, про дощатый причал И небо в кудрявых овечках… -Ах, если б он видел, - сказала сестра, - Всю жизнь он слепым оставался. - Зачем же тогда?..- тут больной прошептал. - Да он вас утешить старался…
Красавица: Светлана Копылова Про собаку Она передвигалась еле-еле, И как еще душа держалась в теле? Хозяин, чтоб от мук освободить, Решил свою собаку утопить. С большим трудом старушка в лодку села, И преданно ему в глаза глядела. Булыжник в сетке за бортом висел, А он петлю на шею ей надел. Хозяин помнил, как она, бывало, За палкой в воду радостно ныряла, И вот сейчас как бы играет с ней – Он бросил палку, дав команду ей. На миг она о старости забыла, И бросилась за борт что было силы, Но лодка неожиданно в тот миг Перевернулась под истошный крик. Хозяин стал тонуть в шуге весенней, Хоть было и не сильное теченье, Но судорогой тело все свело, А тут еще воронка как назло. Собака, чья петля в одну минуту Каким-то соскользнула с шеи чудом, Отважно тявкнув, ринулась нырять И своего хозяина спасать. Вдвоем на берегу они лежали, И на ветру от холода дрожали, А после, отдышавшись кое-как, Он нес свою собаку на руках. С пословицей «не рой другому яму» Ухаживал за ней до смерти самой, И как-то раз нашел ее в кустах С застывшей благодарностью в глазах… Светлана Копылова Про кота В одном дворе уже который год жил одноглазый и безухий кот К тому же у него был сломан хвост и лапа от бедра наперекос Ходил как бы подпрыгивая, кот и кличка у него была «Урод» Всем детям, что играли во дворе кота касаться строгий был запрет. Со всех сторон тот кот гонимый был, но он казалось всех и вся любил И кто его камнями отгонял, об ноги тех он терся и урчал. А дворничиха, хоть была в летах, порой лила из шланга на кота, И тот смиренно под струею мок, удрать, как будь-то было невдомек. Особенно тот кот детей любил, стремглав бежал к ним, радостно вопил. И на руки его кто, если брал, он блузку или пуговку сосал. Однажды кот нарвался на собак. Увидела одна девчушка, как Два страшных пса его терзали в раз под режущую слух команду «фас». Бесстрашно подбежав, девчушка та схватила полумертвого кота, Он задыхался, он едва дышал, и морду след слезы пересекал. Она бегом несла его домой, ведь он еще почти, что был живой, А кот пытался в этот миг мурчать и даже её пуговку сосать. Он умер у девчушки на руках, глаз золотой смотрел на облака, И долго у подъезда своего она сидела, глядя на него. И сострадание вмиг открыло ей, и сделало девчушку ту добрей, Что за уродством даже у котов бывает беспредельная любовь.
Красавица: Светлана Копылова Леонардо да Винчи Леонардо да Винчи расписывал фреску – Это «Тайная Вечеря» фреска была, Но закончить не мог по причине он веской: Никакая модель ему не подошла. Стал искать он натурщиков для воплощенья В Иисусе – добра, а в предателе – зла, Но художник не знал, принимая решенье – Это невероятная трудность была. Глядя пристально в лица случайных прохожих, Леонардо всё больше надежду терял, Но однажды, на пеньи церковного хора В юном певчем он образ Христа увидал. И художник, в свою пригласив мастерскую, Сделал несколько ярких набросков с него. Скоро фреску дополнил портретный рисунок, Где Спаситель был выписан, точно живой. Но другого натурщика, как ни старался, Отыскать Леонардо три года не мог, Незаконченным образ Иуды остался, Кардинал торопил, и давно вышел срок. Но художник искал его не для забавы – По трущобам и по захолустьям ходил - И однажды увидел он в сточной канаве Человека, чей образ ему подходил. Он валялся оборванный, пьяный, заблудный… Леонардо помощников тут же позвал. И, как времени не было делать этюды, Отвести его прямо в собор приказал. Он выписывал, кистью искусно касаясь. Все пороки, какими натурщик дышал: Себялюбие, злобу, гордыню и зависть, И на фреске натурщик себя вдруг узнал. В тот же миг протрезвев, фреску взглядом окинув, Он воскликнул с тоской и испугом в глазах: - Я однажды уже видел эту картину! Это было примерно три года назад… И спросил Леонардо: «Как это возможно?» И натурщик вздохнул: «Я был счастлив тогда.. Помню, в храме я пел, и какой-то художник Написал с меня образ Иисуса Христа».
Красавица: Светлана Копылова Последний лист 1. Она была больна, она была одна, и осень за окном… Ей лишь была видна кирпичная стена, увитая плющом. И листья с каждым днём редели всё на нём, слетая плавно вниз… Казалось ей тогда: она умрёт, когда слетит последний лист… 2. Врач тихо произнёс нерадостный прогноз подруге, уходя… А листья на плюще почти опали все от ветра и дождя… -Вы знаете, сосед, подруге двадцать лет, и смерть её близка… Сказала о плюще, рыдая на плече соседа-старика. 3. Она пришла к больной, и та, смотря в окно, сказала: «Вот и всё! Один остался лист, и, хоть жестока жизнь, я жить хочу ещё!» Подруга ей в ответ: «Ты будешь жить сто лет! Не думай о плохом! Ещё придёт весна, и снова вся стена украсится плющом!» 4. Вот день прошёл, другой, и пятый, и шестой, снежок уж первый лёг… А листик всё висел и явно не хотел в последний свой полёт… И, глядя на него, больная кризис свой смогла, пережила… Узнает пусть сосед, и радуются все, что девушка жива! 5. Стучала в дверь к нему сказать о том ему подруга много раз. Но вот другой сосед сказал, что его нет, что умер он вчера. Зачем – никто не знал – всю ночь он рисовал лист жёлтый на стене. Старик промёрз, промок, и в то же утро слёг, но счастлив был вполне. 6. Она была больна, она была одна, и осень за окном… Ей лишь была видна кирпичная стена, увитая плющом. И листья с каждым днём редели всё на нём, слетая плавно вниз… И лишь один висел, и падать не хотел – последний жёлтый лист.
Аглая: Девушки, эта Светлана приезжала в Казань прошлой зимой, я была на её концерте. Эти песни она исполняла. А ещё песню про кресты, мне больше всех она понравилась. Как одному человеку не нравился его крест, и он попросил Бога дать ему другой. Бог ему дал возможность выбрать. человек пришел в большое помещение, где было очень много самых разных крестов. Долго выбирал, наконец выбрал, Бог ему и говорит: узнаешь? Это был, оказывается, его старый крест.
Красавица: Саша, ты счастливица!
Красавица: Светлана Копылова Брошенный камень Была у молодого человека Заветная и давняя мечта. Он с нею засыпал, смыкая веки, И просыпался с нею он всегда. Мечтал он накопить побольше денег И новенький купить автомобиль. И вот однажды он на самом деле Заветную мечту осуществил. Автомобиль блестящий и красивый Бесшумно по дороге проезжал, Как вдруг рукой мальчишеской ретивой В машину камень брошеный попал. Водитель видел этих негодяев, Они ему махали перед тем, И, сдав назад, он вдруг услышал: «Дядя! Простите, дядя, я скажу, зачем. Мой брат упал, он в инвалидном кресле. Кювет глубок и не хватает сил, А вы, как все, проехали бы, если б Я камнем вам в капот не запустил». Водитель растерялся: «Вы давно тут?» – «Мы выбраться не можем три часа. А брат мой повредил серьезно ногу, К тому же надвигается гроза». Он подошел к кювету и увидел, И сердце сжалось, словно дало сбой. В больших глазах мальчишки-инвалида Таилась немальчишеская боль. И, вызволив ребенка в одночасье, На мысли вдруг такой себя поймал, Что, как сейчас, он не был даже счастлив, Когда свою машину покупал. Была у молодого человека Заветная и давняя мечта. Он с нею засыпал, смыкая веки, И просыпался с нею он всегда. Но вмятину не стал чинить он, чтобы Урок с мальчишкой не был им забыт: Что если ты не хочешь слышать шепот, В тебя однажды камень полетит.
Красавица: Светлана Копылова Морские звёзды Любил один философ размышлять, Гуляя в предрассветный час у моря, О смысле жизни, радости и горе, О том, зачем нам жить и умирать. Однажды ночью был большой прилив – На пляже он хозяйничал без меры - Но наступил отлив, и вдруг весь берег Усыпан стал плеядой звёзд морских. И звёзды, оказавшись без воды, Под солнцем обречённо высыхали, Прощаясь с жизнью, горестно вздыхали И ждали неминуемой беды. Философ думал: так и наша жизнь В одно мгновенье может оборваться. Наверное, не стоит и пытаться Разгадывать по звёздам высший смысл. Вдруг видит он: какой-то мальчуган Бросает в море гибнущие звёзды, И на глазах у мальчугана слёзы… Вот так придумал – звёздам помогать! - Глупыш, ведь ты не сможешь всех спасти! Тут высказал своё философ мненье, - Твои попытки – что они изменят? Здесь миллионы этих звёзд морских! Спасатель обернулся на ходу, Задумавшись лишь на одно мгновенье: - Для этой – очень многое изменят, - И бросил в море новую звезду. - Вот для чего наверно стоит жить, - Подумал вдруг растроганный философ. Быть может, создал Бог морские звёзды, В ребёнке чтобы жалость пробудить.
Красавица: Светлана Копылова Писатель и вор Под землёй глубоко расположен ад, Там в котлах чугунных грешники кипят. Вот уже бесята новых двух ведут: -Плавайте, покуда вас не заберут! Новеньких столкнули в жаркие котлы: Каждому - по пояс серы и смолы. Под одним соседом огонёк сильней - Был в земной он жизни вор и прохиндей. А другой - писатель в жизни был земной. Участи загробной он не ждал такой... Хоть под ним и меньше огонёк горел - Но котёл, однако, тоже закипел. Тут писатель видит: за истёкший срок Под соседом меньше стал вдруг огонёк, Ну, а сам писатель кое-как дышал, Будто кто-то ловко увеличил жар. Время бесконечно в вечности течёт... Огонёк соседа меньше стал ещё. Выглянул писатель, ну а за бортом Полыхает пламя под его котлом. Этого писатель уж не мог стерпеть: -Почему, скажите, должен я кипеть? И явился ангел, и сказал ему: -Объясню, за что ты терпишь столько мук. Не смотри, писатель, что сосед твой - вор, За него родные молят до сих пор, А твои романы, коим нет конца, Снова развращают юные сердца. Бог тебя талантом в жизни наградил, Добрые чтоб чувства в людях ты будил, А твои творенья будят страсти лишь, Оттого теперь, брат, ты в котле кипишь. Дай нам, Боже, помнить на своём пути, Что соблазнам должно в этот мир придти, Но какое горе ожидает нас, Если в мир приходит через нас соблазн!
Красавица: Светлана Копылова Свой крест Он жил – не жил: существовал. На Бога часто он роптал, Мол, не под силу крест ему нести. И вот однажды видит сон: В каком-то месте будто он, А там – куда ни глянь – одни кресты. И сам Господь пред ним стоит: - Ты волен выбрать, - говорит, - Тот крест, который сможешь понести. Такой увидев поворот, Обрадовавшись, начал тот Рассматривать, какие там кресты. Вот деревянный, золотой, Латунный, маленький, большой С каменьями… но этот не поднять. Он долго выбирал, ходил, И выбор свой остановил На небольшом, решив поменьше взять. Был крест и лёгок, и хорош, И на другие непохож… И человек тот, робкий сделав жест, Спросил у Господа во сне: - А этот можно выбрать мне? Мне по душе всех больше этот крест! Глаза с мольбою он поднял И в ожидании стоял, Прижав к груди свой новый лёгкий крест… -Бери, конечно! – Бог сказал, - Но как его ты не узнал, Ведь этот крест – твой собственный и есть! Узки врата и труден путь, И часто хочется свернуть, И, бросив ношу, смыть солёный пот… Но Бог не даст нам выше сил, А значит, - надо крест нести Тем паче, что он сам тебя несёт!
Красавица: ДВА ОСЛИКА Старый осёл косточки грел на лужайке, Тут молодой ослик к нему подошёл: Старых ослов было всегда ему жалко И разговор вежливо с ним он завёл: - Знаете ли Вы, третьего дня что случилось? – Злыми людьми распят был здесь Иисус! Старый осёл голову поднял насилу, Словно к его шее привязан был груз. Хрипло в ответ ослику смог он ответить: - Знаю, но Он нынче из гроба исчез… Мне не понять, как это люди не верят, В то, что Христос силою Божьей воскрес! И без того ослика уши большие Стали расти вдруг от услышанных слов. Старый осёл лоб свой наморщил плешивый И рассказал, как ему раз повезло: Помню, когда был я ослёнком примерным И не мечтал быть у кого-то в чести, Выпало мне ночью Святое Семейство Зимней порой в древний Египет везти. Град Вифлеем было покинуть им надо: Мать и Дитя сели на спину ко мне. Я не могу ту передать тебе радость, Что Божий Сын был у меня на спине! Помню ещё, как все мы проголодались, И как росла рядом смоковница там. Ветви её неба как будто касались, Ни одного не было снизу плода. И подошла Дева к смоковнице этой, Ветви её вдруг наклонились к земле! Я не видал чуда такого на свете И ничего слаще тех смокв я не ел! Старый осёл даже сумел прослезиться, А молодой скромно потупил глаза: - Знаете, а я взят был у мамы-ослицы – Это Иисус ученикам приказал. Спину мою люди одеждой покрыли, Под ноги мне ветви от пальмы легли. Видел я, как все Иисуса любили! И Он на мне въехал в Иерусалим! Славя Творца, благоговейные звери Верили в то, что было ясно без слов. И только мы – те, кто погрязли в неверьи, - Хуже порой даже упрямых ослов!
Красавица: КРАСНОШЕЙКА Когда Господь Вселенную творил И звёзды зажигал на небосводе, Когда Он сад цветами засадил И рыб пустил в серебряные воды, - В один из дней раскрашивал Господь Незримой кистью птиц – больших и малых И в небо запускал пернатый род, Одной лишь пташке краски недостало. -Всё в воле Божьей, - думала она, Сомкнув смиренно кругленькие веки, Но Бог, давая птицам имена, Ей вдруг сказал: «Ты будешь Красношейкой!» Та удивилась: пёрышки её На шейке были серыми, как крылья… -Мне хочется, - Господь тут произнёс, - Чтоб красные сама ты заслужила. С тех пор прошли года, прошли века, Эдемский сад присниться мог во сне лишь, Но Красношейки пёрышки пока Ни капельки одной не покраснели. Рассказывая птенчикам в гнезде Историю о сотвореньи мира, Увидела она толпу людей, Что возбуждённо проходила мимо. Потом, когда рассеялся туман, Увидел птичий взор её печальный, Как на вершине Лобного холма Те люди Человека распинали. С разбойниками поступали так, Но Тот, Кого теперь на крест подняли, Был на злодея не похож никак, Средь двух других, что до Него распяли. В глазах – смиренье было и любовь, И жалость к тем, кто смерть ему готовил. Тот Человек прекрасен был как Бог, Когда б ни столько ран, ни столько крови… Она смотрела напряжённо вдаль, Перед лицом жестокости немея: Распятого до слёз ей было жаль, Вот только плакать птицы не умеют. Венец терновый на Его главе В чело вонзался острыми шипами… И вдруг, оставив гнёздышко в траве, Она взмахнула лёгкими крылами, И, полетев, приблизилась к Нему И выдернула шип, что в бровь вонзился, Исполненный невыразимых мук, Взор благодарным светом озарился. Тут капля крови с кончика шипа Упала ей на серенькую шейку, И в этот миг весь страх её пропал, С которым так боролась Красношейка. Когда она к птенцам вернулась вновь, Их голоса до ночи не смолкали: Они не знали, что такое кровь, И что такое боль – они не знали. Красношейки пёрышки в тот час Пурпурные на шейке появились: Она в ручье купалась много раз, Но так они с тех пор и не отмылись. И даже у птенцов и праптенцов Теперь такие ж красненькие шейки:- Их заслужила, проявив любовь, Отважная пичуга Красношейка.
Красавица: МЫТАРЬ Am С далёких призрачных времён Известен град Иерихон, Когда-то жило там одно семейство. Хозяин как помочь – не знал: Его жена была больна, И на леченье тратил он все средства. А тут как будто бы назло, Когда болезни был излом, Опять настало время для поборов: Отнять последний чтоб сухарь, К ним приходил один мытарь, Его уже давно прозвали вором. Завидев сборщика вдали, Детишки к матери пришли, А та едва дышать могла от боли… И приподнявшись от одра, Давай в бессилии рыдать И проклинать свою злодейку-долю. Когда ж мытарь предстал пред ней – А звали мытаря Закхей – То вместо грубых слов и оскорблений Вдруг ящик с деньгами достал И взять больную умолял, И горько плакал, стоя на коленях. Сердечко дрогнуло её: - Закхей, в уме ли ты своём? - В своём, - ответил он, - в своём всецело… Я переполнен весь от чувств: Был у меня вчера Иисус, И я теперь другой на самом деле! Иисус Христос так милосерд! Пришёл в мой дом как мой сосед, Такой меня Он чести удостоил! И от меня кому беда – Тому я вчетверо воздам, Иначе я ногтя Его не стою! Хозяйка слушала его, Слегка качая головой, Светлана Копылова Мытарь Детишки громко хлопали в ладоши… А муж Закхею руку жал И даже не предполагал, Что он таким окажется хорошим. Так сборщик податей Закхей Ходил по людям много дней И раздавал всё то, что он награбил. А мы, хоть верим во Христа, Не потревожим и перста, Чтоб в нашей жизни что-нибудь исправить.
chingischan: Мне очень "Красношейка" понравилась. А чьи это стихи, Люба?
Аглая: Светланы Копыловой, см. выше.
Галина: "...Осенний полдень, догорая, Поля нагие освещал, И лист увядший, упадая, Уныло грустное шептал О здешней жизни человеку. Такой порой моя калека, Слепая нищая моя, И дочь красавица ея — Она спала, а мать сидела И тихо, грустно-тихо пела, Как пел Иосиф про свой род, Сидя в египетской темнице, А в поднебесьи вереницей С дубров украинской земли На юг летели журавли...." Т.Г. Шевченко Из поэмы "Слепая" 1842 г.
Катя: Галина, спасибо! Очень проникновенно!
Tanaka: Юрий Михайлик В Гамале все погибли, кроме двух сестёр Филиппа. Во время тройной зачистки их не смогли найти. Гамала относилась к городам крепостного типа, куда очень трудно ворваться и откуда нельзя уйти. С трёх сторон высокие стены, а с четвёртой – гребень обрыва, висящий над чёрной прорвой, куда страшно даже смотреть. Около пяти тысяч жителей, когда ещё были живы, бросились в эту пропасть, предпочитая лёгкую смерть. С ними были деньги и вещи – довольно странный обычай! Спуститься туда сложно, подниматься ещё трудней. Но кое-кто из солдатиков всё же вернулся с добычей. (И некоторые предметы сохранились до наших дней.) Хронист, описавший всё это, был горек, сух и спокоен. Он пришёл туда с победителями, в одних цепях, налегке. До того, как попасть в плен, он был храбрый и стойкий воин и командовал обороной в небольшом городке. Потом их загнали в пещеры и обложили туго, и когда между смертью и рабством им пришлось выбирать, они после долгих споров поклялись, что убьют друг друга. Он остался последним. И он не стал умирать. Он писал прекрасные книги. Он улыбался славе. Его любили красавицы. У него удалась судьба. Он и сегодня известен нам - как Иосиф Флавий. Флавий – имя хозяина. Иосиф – имя раба. Мы обязаны памятью предателям и мародёрам. Мы обязаны сладостью горьким всходам земли. Мы обязаны жизнью двум девочкам, тем, которым удалось спрятаться так, что их не нашли.
Ольга: Tanaka, какое сильное стихотворение! Все собираюсь почитать Иосифа Флавия, теперь уже точно!
Ольга: ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД Шотландская баллада (из Роберта Стивенсона) Из вереска напиток Забыт давным-давно. А был он слаще меда, Пьянее, чем вино. В котлах его варили И пили всей семьей Малютки-медовары В пещерах под землей. Пришел король шотландский, Безжалостный к врагам, Погнал он бедных пиктов К скалистым берегам. На вересковом поле, На поле боевом Лежал живой на мертвом И мертвый - на живом. _______ Лето в стране настало, Вереск опять цветет, Но некому готовить Вересковый мед. В своих могилках тесных, В горах родной земли Малютки-медовары Приют себе нашли. Король по склону едет Над морем на коне, А рядом реют чайки С дорогой наравне. Король глядит угрюмо: "Опять в краю моем Цветет медвяный вереск, А меда мы не пьем!" Но вот его вассалы Приметили двоих Последних медоваров, Оставшихся в живых. Вышли они из-под камня, Щурясь на белый свет,- Старый горбатый карлик И мальчик пятнадцати лет. К берегу моря крутому Их привели на допрос, Но ни один из пленных Слова не произнес. Сидел король шотландский, Не шевелясь, в седле. А маленькие люди Стояли на земле. Гневно король промолвил: "Пытка обоих ждет, Если не скажете, черти, Как вы готовили мед!" Сын и отец молчали, Стоя у края скалы. Вереск звенел над ними, В море катились валы. И вдруг голосок раздался: "Слушай, шотландский король, Поговорить с тобою С глазу на глаз позволь! Старость боится смерти. Жизнь я изменой куплю, Выдам заветную тайну!" - Карлик сказал королю. Голос его воробьиный Резко и четко звучал: "Тайну давно бы я выдал, Если бы сын не мешал! Мальчику жизни не жалко, Гибель ему нипочем... Мне продавать свою совесть Совестно будет при нем. Пускай его крепко свяжут И бросят в пучину вод - А я научу шотландцев Готовить старинный мед!.." Сильный шотландский воин Мальчика крепко связал И бросил в открытое море С прибрежных отвесных скал. Волны над ним сомкнулись. Замер последний крик... И эхом ему ответил С обрыва отец-старик: "Правду сказал я, шотландцы, От сына я ждал беды. Не верил я в стойкость юных, Не бреющих бороды. А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет Моя святая тайна - Мой вересковый мед!"
Ольга: A. Городницкий "Освенцим" Над просёлками листья - как дорожные знаки, К югу тянутся птицы, и хлеб недожат. И лежат под камнями москали и поляки, А евреи - так вовсе нигде не лежат. А евреи по небу серым облачком реют. Их могил не отыщешь, кусая губу: Ведь евреи мудрее, ведь евреи хитрее,- Ближе к Богу пролезли в дымовую трубу. И ни камня, ни песни от жидов не осталось, Только ботиков детских игрушечный ряд. Что бы с ними ни сталось, не испытывай жалость, Ты послушай-ка лучше, что про них говорят. А над шляхами листья - как дорожные знаки, К югу тянутся птицы, и хлеб недожат. И лежат под камнями москали и поляки, А евреи - так вовсе нигде не лежат. Октябрь 1966 http://video.yandex.ru/users/rasar666/view/130/
Марина Турсина: Тамбовская поэтесса Майя Румянцева На площади Маяковского Маяковский! Такая боль! Такая боль…Маяковский… С такою болью к тебе только. Как будто на раны насыпали соль, Как будто по сердцу Сухою коркой. Любовь тебя, такую громаду, Скрутила в гранит, изломала в память. Любовь – это уличная баррикада, И в ней уязвимым падать. Мне трудно. Мне б крикнуть вдоль улицы людной: «Плачьте, люди! Люди, молчите… Любовь умирает, …….большая и трудная, Труднее любых великих открытий. Здесь слёз не сдержу и обиды не спрячу – Тебя ведь тоже при жизни намучило. И ты любил, смешно и незряче, И, тоже, наверно, не самых лучших. Когда?.. Кому.. И зачем ты выменял Смерть На несказанных слов паутину?.. Ты помнишь её с озёрным именем, С фамилией, похожей на бригантину. Рукам уплывать… тихо, как в штиле. Всякому чувству приходит крах! Петля начинается с рук любимых. Кончается где – то…на чердаках. С тела любимой начинается неистовая, Эта трёхмачтовая тоска! Губы любимой – начало выстрела, Конец – в тебе… у виска. Пришла я к тебе ото всех неверных. Пришла как крик и пришла как месть. Какой жестокий влюблённый первым Придумал назначить свидание здесь?.. Приходят ждать под твою ладонь, Целуются рядом с твоим отчаяньем, Не понимая, что ты - это боль Несостоявшегося в Париже ……………………..свидания. Ночь простою, простою до рассвета, Всех живых в эту ночь разлюбя. …..Если таких, как ты, нету, К кому и зачем идти от тебя?.. Возле тебя проброжу неприкаянно, Под тенью твоей буду греться и стыть… Тебя – большого, ……….убитого …………………..каменного – За всех нелюбивших Буду любить…
Ольга: День Победы Вход в метро с готической литерой, Как мне нравится всё московское! Я стою на площади Гитлера, (Это - бывшая Маяковская) А ко мне, как шарик от дилера По рулетке весело пущенный Ты бежишь от площади Шиллера (Это - бывшая площадь Пушкина) Мы сначала пойдём обедать, Там где был «Пекин», в «Лузитанию», А потом махнём в Парк Победы (Там, где памятник Мать-Германии) Мы с тобой не виделись долго Этот день для тебя - награда, Для простой девчоночки с Волги, Из далёкого Гиммлерграда От вина и любви хмелея, Мы припомним жаркие ночи Вспомним Адлер и Шварце Зее Зотчиштадт (тот, который Сочи) А потом загрустит красавица: "Слышал новости? Просто мрак!" Почему-то тебе не нравится, Что на Штаты напал Ирак, Что в саудовском небе чистом Самолёты в дома влетают, Что еврейские террористы Дискотеки опять взрывают Объяснить я тебе попробую, Что история - дело тонкое, Что сейчас бы этой дорогою Мог бы русский гулять с девчонкою, Если бы тогда, в сорок первом Там, где памятник мы видали, У танкистов бы сдали нервы, И они бы Москву не взяли! Здесь Тверская тогда была бы, Снег по пояс, следы салазок, Мужики в зипунах и бабы… Ты прошепчешь: не надо сказок! (с)
Марина Турсина: Ольга пишет: А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет Моя святая тайна - Мой вересковый мед!" Детством повеяло... Кажется, в какой-то детской книжке цитируется... В какой? "Динка" Валентины Осеевой?
Вера: Захлебнулся детский крик И растаял,словно эхо... Горе скорбной тишиной Проплывает над землей, Над тобой и надо мной. Шелестит листвой платан Над гранитною плитою. Он убитых пережил, Он им верность сохранил... Здесь когда-то лагерь был, Лагерь смерти Саласпилс. Не несут сюда цветов, Здесь не слышен стон набатный. Только ветер много лет, Заметая страшный след, Кружит фантики конфет... Детский лагерь Саласпилс- Кто увидел не забудет. В мире нет страшней могил... Здесь когда-то лагерь был. Лагерь смерти Саласпилс. На гранитную плиту Положи свою конфету.... Он,как ты,ребенком был, Как и ты он их любил... Саласпилс его убил.
Марина Турсина: Даже читать больно... Спасибо, Вера! И с возвращением Вас!
Olga: Марина Турсина пишет: Детством повеяло... Кажется, в какой-то детской книжке цитируется... В какой? "Динка" Валентины Осеевой? Точно-точно, из детства.) "Динку" не читала.)
Марина Турсина: Мне почему-то кажется, что это из "Динки", хотя, полистала книжку - не нашла. А теперь другое стихотворение. Моё любимое у Беллы Ахмадулиной, и вообще - любимое. Царство ей небесное. ВЗОЙТИ НА СЦЕНУ Пришла и говорю: как нынешнему снегу легко лететь с небес в угоду февралю, так мне в угоду вам легко взойти на сцену. Не верьте мне, когда я это говорю. О, мне не привыкать, мне не впервой, не внове взять в кожу, как ожог, вниманье ваших глаз. Мой голос, словно снег, вам упадает в ноги, и он умрет, как снег, и превратится в грязь. Неможется! Нет сил! Я отвергаю участь явиться на помост с больничной простыни. Какой мороз во лбу! Какой в лопатках ужас! О, кто-нибудь, приди и время растяни! По грани роковой, по острию каната - плясунья, так пляши, пока не сорвалась. Я знаю, что умру, но я очнусь, как надо. Так было всякий раз. Так будет в этот раз. Исчерпана до дна пытливыми глазами, на сведенье ушей я трачу жизнь свою. Но тот, кто мной любим, всегда спокоен в зале. Себя не сохраню, его не посрамлю. Когда же я очнусь от суетного риска неведомо зачем сводить себя на нет, но скажет кто-нибудь: она была артистка, и скажет кто-нибудь: она была поэт. Измучена гортань кровотеченьем речи, но весел мой прыжок из темноты кулис. В одно лицо людей, всё явственней и резче, сливаются черты прекрасных ваших лиц. Я обращу в поклон нерасторопность жеста. Нисколько мне не жаль ни слов, ни мук моих. Достанет ли их вам для малого блаженства? Не навсегда прошу - но лишь на миг, на миг. 1973 Белла Ахмадулина. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, "Феникс", 1998. http://www.litera.ru/stixiya/authors/axmadulina/prishla-i-govoryu.html
Olga: Я люблю ее стихи! А у меня Мандельштам ... и Питер. С миром державным я был лишь ребячески связан, Устриц боялся и на гвардейцев глядел исподлобья, И ни крупицей души я ему не обязан, Как я ни мучал себя по чужому подобью. С важностью глупой, насупившись, в митре бобровой Я не стоял под египетским портиком банка, И над лимонной Невою под хруст сторублевый Мне никогда, никогда не плясала цыганка. Чуя грядущие казни, от рева событий мятежных Я убежал к нереидам на Черное море, И от красавиц тогдашних, от тех европеянок нежных, Сколько я принял смущенья, надсады и горя! Так отчего ж до сих пор этот город довлеет Мыслям и чувствам моим по старинному праву? Он от пожаров еще и морозов наглеет, Самолюбивый, проклятый, пустой, моложавый. Не потому ль, что я видел на детской картинке Леди Годиву с распущенной рыжею гривой, Я повторяю еще про себя, под сурдинку: «Леди Годива, прощай! Я не помню, Годива...»
Olga: То холод зим, то летний зной - бреду неутомимо. Тропинка стелется у ног, доколе видит глаз. А что там бьется за спиной, в котомке пилигрима? Палитра красок, пара нот, да рифма про запас. Порой бывают города - зайти, воды напиться Присесть к огню и парой слов беседу поддержать. Хозяин скажет: "По годам пора б остепениться..." - Я был таким, да был таков, такому не бывать. И снова в путь, куда-нибудь, чуть-чуть да понемногу, Другие шишки набивать, другие видеть сны. Зачем же это, в чем здесь суть?... Иду - и слава богу. До горизонта дошагать - причины не нужны.
Olga: Андрей Дементьев Я ненавижу в людях ложь Я ненавижу в людях ложь. Она порой бывает разной: Весьма искусной или праздной И неожиданной, как нож. Я ненавижу в людях ложь. Ту, что считают безобидной, Ту, за которую мне стыдно, Хотя не я, а ты мне лжешь. Я ненавижу в людях ложь. Я негодую и страдаю, Когда ее с улыбкой дарят, Так, что сперва не разберешь. Я ненавижу в людях ложь. От лжи к предательству полшага, Когда-то все решала шпага, А нынче старый стиль негож. Я ненавижу в людях ложь. И не приемлю объяснений. Ведь человек, как дождь весенний. А как он чист, апрельский дождь! Я ненавижу в людях ложь.
Olga: Ирина Снегова У нас говорят, что, мол, любит, и очень, Мол, балует, холит, ревнует, лелеет... А, помню, старуха соседка короче, Как встарь в деревнях, говорила: жалеет. И часто, платок затянувши потуже И вечером в кухне усевшись погреться, Она вспоминала сапожника-мужа, Как век он не мог на нее насмотреться. - Поедет он смолоду, помнится, в город, Глядишь - уж летит, да с каким полушалком! А спросишь чего, мол, управился скоро? Не скажет... Но знаю: меня ему жалко... Зимой мой хозяин тачает, бывало, А я уже лягу, я спать мастерица. Он встанет, поправит на мне одеяло, Да так, что не скрипнет под ним половица. И сядет к огню в уголке своем тесном, Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек... Дай бог ему отдыха в царстве небесном! - И тихо вздыхала: - Жалел меня очень. В ту пору все это смешным мне казалось, Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее, Трагедии, бури... Какая там жалость! Но юность ушла. Что нам ссориться с нею? Недавно, больная бессонницей зябкой, Я встретила взгляд твой - тревога в нем стыла. И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, - Как верно она про любовь говорила!
Марина Турсина: Трогательно! И мудро...
Olga: Марина Турсина пишет: Трогательно! И мудро... Да, согласна!
Марина Турсина: Это вообще - песня. Юлий Ким Прощальная песня Давайте негромко, Давайте вполголоса, Давайте простимся светло. Неделя, другая, И мы успокоимся, Что было, то было, прошло. Конечно, ужасно, Нелепо, бессмысленно, О как бы начало вернуть. Начало вернуть Невозможно, немыслимо. Ты даже не думай, забудь. Займемся обедом, Займемся нарядами, Заполним заботами быт. Так легче, не так ли? Так проще, не правда ли? Не правда ли, меньше болит? Не будем грустить, И судьбу заговаривать, Ей-богу, не стоит труда. Да-да, господа, Не авось, ни когда-нибудь, А больше уже никогда. Ах как это мило, Очень хорошо. Плыло, и уплыло, Было и прошло...
полная версия страницы