Форум » Обсуждаем » Антифашисты (продолжение) » Ответить
Антифашисты (продолжение)
Люба Шерстюк: В Минске хотят установить памятник немецкому антифашисту 17.10.2008 Выступая 16 октября в Минске на пресс-конференции, директор Минского международного образовательного центра имени Йоханнеса Рау Виктор Балакирев заявил, что надеется на восстановление к 65-летию ликвидации Минского гетто мемориальной доски в честь немецкого антифашиста, Героя Советского Союза Фрица Шменкеля, пишет БелаПАН. В.Балакирев сообщил, что мемориальная доска в честь Ф.Шменкеля была установлена на фасаде памятника архитектуры XVIII—XX веков — здания Минского гостиного двора на площади Свободы, 4. "Несколько лет тому назад в связи с реставрацией и реконструкцией этого здания доска была снята сотрудниками управления культуры Мингорисполкома и до сих пор не установлена на место. Причем в течение года невозможно найти эту доску или же изготовить ее копию. Это позор для всех нас", — сказал В.Балакирев. В годы Второй мировой войны ефрейтор Ф.Шменкель находился на Восточном фронте. Осенью 1941 года покинул свою часть и после скитаний попал в партизанский отряд "Смерть фашизму" в Смоленской области. В 1943 году за выполнение ответственного задания был награжден орденом Красного Знамени. В декабре 1943 года при выполнении боевого задания был захвачен нацистами и привезен в Минск. 15 февраля 1944 года приговорен к смертной казни. В 1978 году кинематографисты Германии и Беларуси создали фильм о Ф.Шменкеле "Я хочу вас видеть". Среди мероприятий, включенных в программу 65-летия ликвидации Минского гетто, директор ММОЦ назвал открытие памятных знаков жертвам геноцида (22 октября, 10.00, ул. Сухая, бывшее еврейское кладбище) и международный научный симпозиум "Изучение истории Холокоста в Германии и Беларуси" (22 октября, 14.00, ММОЦ, проспект газеты "Правда", 11). В.Балакирев отметил, что в годы Второй мировой войны из девяти городов Третьего рейха было депортировано в Минск около 30 тыс. евреев. "Однако в нашей столице до сих пор так и не увековечена память евреев Вены, Праги и Брно, Терезиенштадта и Франкфурта-на-Майне", — констатировал он. Среди наиболее интересных сообщений предстоящего симпозиума В.Балакирев назвал презентацию трехлетнего исследовательского проекта "Преследование евреев в Беларуси: Минское гетто и лагерь смерти Малый Тростенец", который представят немецкие историки профессор Вольфганг Бенц и Петра Рентроп.
Ответов - 52, стр:
1 2 3 All
Лилия: Всегда пожалуйста.
Алексей: Люба Шерстюк пишет: Э. Вайнерт является автором текста гимна интернациональных бригад в Испании. Стихи его испанского цикла собраны в книге «Камарадас», изданной в 1951 году. Гимн Интернациональных бригад в исполнении Эрнста Буша можно прослушать или скачать здесь. Эта песня имеет ещё одно название - Альбасете. Альбасете - город в Испании, где осуществлялось формирование Интернациональных бригад. click here
Люба Шерстюк: Ой, спасиибо!
Люба Шерстюк: натолий Маркович Гуревич anatoly Gurevich (1913[Харьков]) Россия (russia) Участвовал в гражданской войне в Испании в качестве добровольца. Он служил переводчиком при командарме Г. М. Штерне. Параллельно он вёл и разведывательную работу. В Испании Гуревич работал под именем Антонио Гонсалеса, лейтенанта республиканского флота. АНАТОЛИЙ ГУРЕВИЧ (АГЕНТ КЕНТ): "МЕНЯ ДОПРАШИВАЛ МЮЛЛЕР" Биография Фотогалерея [2] Форум (1) Photo of porshe Деятельность агентов по оптовой торговле бытовой мебелью Сайт: Википедия Учёба В школе (Гуревич учился в Ленинграде) любимыми предметами у Анатолия были литература и немецкий язык. Гуревич активно участвовал в кружке Осоавиахима. После окончания школы Гуревич учился в институте ж/д транспорта, а затем в институте «Интуриста» (по специальности «работа с иностранцами»). Гражданская война в Испании А. М. Гуревич участвовал в гражданской войне в Испании в качестве добровольца. Он служил переводчиком при командарме Г. М. Штерне. Параллельно он вёл и разведывательную работу. В Испании Гуревич работал под именем Антонио Гонсалеса, лейтенанта республиканского флота. Красная капелла В течение полугода Гуревич готовился как шифровальщик и радист. Он получил паспорт на имя уругвайца Винсента Сьерра, сына богатых родителей. По легенде, он приехал в Европу как турист, однако с целью наладить бизнес и заводить деловые связи. На изучение города Монтевидео, в котором, якобы, родился, и его новой «биографии» Гуревич получил всего несколько дней. В Разведуправлении ему дают псевдоним — Кент. Следует отметить прокол ГРУ с выдачей фальшивого уругвайского паспорта. Другой член разведгруппы, Михаил Макаров, получил точно такой же фальшивый паспорт на имя Карлоса Аламо, со следующим порядковым номером. 17 июля 1939 года Гуревич добирается до Брюсселя, где у него назначена встреча с резидентом ГРУ Леопольдом Треппером, руководителем разведгруппы. Уругваец Винсент Сьерра стал появляться в Брюсселе в ресторанах, на верховых прогулках, в театре, ему удается завести влиятельные знакомства в высшем обществе Бельгии. В марте 1940 Гуревич поехал в Женеву на встречу с другим советским разведчиком Шандором Радо. В Лозанне, Шандор Радо сообщил Гуревичу о том, что Германия готовится напасть на СССР. В течение второй мировой войны Шандор Радо передавал в Центр сведения такой высокой осведомленности, будто он находился в ставке Гитлера. А у Кента осталась добрая память о Радо. После встречи Кент возвращается в Брюссель. В Брюсселе Анатолий Маркович поселился в одном доме с семьей миллионеров - беженцев из Чехословакии. Они боялись, видимо, из-за еврейского происхождения, немецкой оккупации и потому решили уехать из Бельгии. Их дочь Маргарет Барга, гражданская жена "Кента", отказалась уезжать с ними. Отец Маргарет предложил передать Гуревичу свои коммерческие связи. Так была открыта торговая фирма "Симекско". Винсент Сьерра стал ее президентом. Эта фирма-прикрытие разведгруппы приносила большую прибыль и помогала финансово деятельности резидентуры ГРУ. Следует отметить, что по случайности, фирма "Симеско" и гестаповская зондеркоманда, расследовавшая деятельность разведгруппы, размещались в Брюсселе в одном здании, не подозревая об этом. Этот факт нашел отражение, несколько в другом виде, и в фильме о деятельности "Красной капеллы". По фильму, Треппер ("большой" шеф, Жан Жильбер) проживал в Париже в одном доме с шефом зондеркоманды Карлом Гирингом. На улице Атребат в Брюсселе Кент снимает виллу на чужое имя, там находится явка, и там же поселяется Михаил Макаров. На связи с "Кентом" находилась и группа Шульце-Бойзена в Берлине Провал Красной капеллы 12 декабря 1941 года на улице Атребат немцы запеленговали передатчик Макарова. Чтобы точнее Накануне из Парижа приехал Треппер. Однако, он почему-то не сказал о том, что на следующий день на вилле собирает разведгруппу "Кента". Утром Треппер позвонил Гуревичу и сообщил,что на вилле арестованы радисты, шифровальщица, а самому Трепперу чудом удалось уйти. Гуревич вызвал Маргарет, и они бежали, не взяв никаких вещей, чтобы не вызвать подозрений. Укрывались какое-то время в доме друзей, а затем перебрались в Марсель. Там они прожили на свободе еще одиннадцать месяцев. Один из радистов, не выдержав пыток, раскрыл шифр, которым пользовался. Немцы стали читать радиограммы, и с изумлением в гестапо прочли адреса Шульце-Бойзена и других подпольщиков в Берлине. Было арестовано, а в последствии казнено много подпольщиков. В ноябре 1942 года "Кент" и Маргарет были арестованы в квартире, которую снимали в Марселе. Только после ареста Маргарет узнала о том, что полюбила русского разведчика. Работа под контролем гестапо На допросе "Кенту" предъявили радиограммы. В них - задания, которые он получал, его шифровки в Центр. Подлинным ударом для Гуревича стали радиограммы, которые от его имени гестаповцы передавали в Центр, когда он уже был под арестом. Однако немцы сообщали, что он находился на свободе. Центр отвечал, давал ему новые задания. Таким образом, "Кент" угодил в ловушку, приготовленную зондеркомандой. В это время Маргарет родила сына Мишеля. Перед концом войны у Гуревича и Маргарет возникла возможность бежать в другую страну. но "Кент" думал только о своем долге разведчика. Супруги простились в феврале 1945 года - навсегда. Затем произошел невероятный случай: в 1945-м году Гуревич привез в Москву в качестве пленника Паннвица, шефа зондеркоманды (сменившего а этом посту Карла Гиринга). Хайнц Паннвиц мечтал стать пастором, а сделал карьеру в гестапо. По его приказу, после убийства Гейдриха в Праге, стерли с лица земли деревню Лидице. Были казнены сотни людей. С 1943 году он возглавил зондеркоманду "Красная капелла". После мучительных раздумий Кент принял правила игры Паннвица, однако надеяля, что найдет способ переломить ее ход, обратить против гестапо. Его целью было минимизировать передачу дезинформации в Москву. Гуревич убедил Паннвица, что на свободе остались другие разведчики, о которых он не знал, и ктороые могут проверить и сообщить, что передаваемые факты являются дезинформацией. Уже в конце 1943 года Кент понял, что шеф зондеркоманды боится поражения Германии. Произошел откровенный разговор. Кент смог убедить Паннвица перейти на службу в советскую разведку. "Кенту" удалось втайне от Паннвица направить радиограммы в Москву и получить гарантии безопасности для Паннвица. Возвращение на Родину В мае 1945 г. на военном самолете Гуревича и Паннвица доставляют в Москву. После приезда Анатолий Маркович был арестован органами госбезопасности и осуждён на 20 лет. В отличие от Треппера и Радо, бывших зарубежными гражданами (соответственно Польши и Венгрии), Гуревич был советским подданым, что и привело к большему сроку наказания. После смерти Сталина Гуревич был освобожден, но не реабилитирован. Во время т.н. хрущёвской "оттепели" он подвергся новому аресту. В общей сложности, Гуревич несправедливо пробыл в заключении в СССР около 25 лет. Только в 1991 году он получил на руки документ о реабилитации, снявший с него обвинения в предательстве. В том же году нашелся и его сын Мишель, проживающий в Испании. Он нашел адрес отца с помощью писателя Жиля Перро, автора книги о Красной капелле. Дата публикации на сайте: 27.03.2008 http://www.peoples.ru/military/scout/gurevich/
Люба Шерстюк: Товарищи, кто владеет французским языком и способен перевести вот эту заметку о Карло Шёнхааре? Помогите! Né à Hedelflingen (près d’Esslingen, en Allemagne), d’un père allemand (Eugen Schoenhaar) et d’une mère française (Odette Pisler). Son père, un dirigeant du “ Secours rouge ” chargé de l’impression de la littérature devenue illégale après la prise du pouvoir par les nazis, sera arrêté et abattu par la Gestapo. La mère et le fils franchissent alors la frontière et se réfugient dans la famille à Lausanne ; mais Odette Pisler, ayant épousé un Allemand, a perdu sa nationalité. Menacée d’être extradée vers l’Allemagne, elle se réfugie à Paris. Demeure avec son fils 6 rue Etienne-Marey (XXe), dans l’immeuble dont Pierre Leblois était le concierge. Karl, élève au lycée Louis-Rollin (actuellement Jacques-Decour), participe aux premières actions de résistance. Il est renvoyé du lycée sur instructions du rectorat pour ses activités politiques mais se fait admettre à l’Institut d’optique du boulevard Pasteur (XVe). Parmi les opérations auxquelles il a participé, citons : • 1er février 1942, il est à la tête du détachement qui attaque des véhicules de l’armée allemande, place de la Concorde. Des explosifs sont placés sous les camions qui seront pulvérisés. Participe à l’opération Roger Debrais. • 1er mars 1942, attentat contre le poste de garde n° 328 d’un bataillon de la Wehrmacht situé au 41 rue de Tanger (XIXe), avec Tardif, Tondelier et d’autres membres des Bataillons de la Jeunesse. Il est arrêté le 8 mars 1942, lors d’une tentative d’attentat à la bombe visant l’ exposition “ Le bolchevisme contre l’Europe ” qui vient d’être inaugurée salle Wagram.
Василий М.: Здравствуйте Люба Шерстюк ! Привожу мой перевод вашей заметки. Родился в Недельфлингеле ( возле Эсслингена. Германия), отец- немец( Ойген Шёнхаар), мать- француженка (Одетт Писле). Его отец, руководитель "Красной помоши",которая издавала литературу ставшей нелегальной, после захвата власти нацистами, будет арестован и казнён Гестапо. Мать и сын пересекли границу и скрылись в семье в Лозанне. Но Одетт Писле, выйдя замуж за немца, потеряла своё подданство. При угрозе выдачи в Германию она укрылась в Париже. Проживала с сыном на улице Этьенн-Маре 6 ( 20-й округ г. Парижа), в доме, где привратником был Пьер Леблуа. Карл, ученик в лицее Луи-Роллен ( ныне Жак-Декур),принимал участие в первых акциях сопротивления. Он был исключён из лицея по указанию ректората за политическую деятельность, но поступил в в Институт оптики на бульваре Пастера (25-й округ). Среди операций. в которых он принимал участие, назовем: 1 февраля 1942 года, он возглавил отряд, который атаковал немецкие машины на площади Согласия. Взрывчатка, размещённая под грузовиками стёрла их в порошок. В операции участвовал и Роже Дебре. 1 марта 1942 года, покушение на караульный пост № 328 батальона вермахта расположенного наулице Танжер 41 (19-й округ),вместе с Тардифом Тонделье и другими членами Батальонов Молодёжи. Он схвачен 8 марта 1942 года при попытке установить бомбу нацеленную на выставку "Большевизм против Европы", которая только что была торжественно открыта в зале Ваграм.
Люба Шерстюк: Василий М., страшно Вам благодарна! Спасибо! Пусть вечно живёт в наших сердцах память о Героях-антифашистах!
Люба: Пишет Петрович (partisan_p) @ 2007-11-05 22:36:00 Метки данной записи: медаль за город Кёнигсберг, мемуары, милитаризьменное А это совсем интересно «СВОБОДНАЯ ГЕРМАНИЯ» В ШТУРМЕ КЕНИГСБЕРГА текст исходно с калининградского форума, был напечатан на http://www.klgd.ru/ru/city/750/almanac/a5_12.php однако сейчас там страница выдаёт абракадабру, так что на всяк случай сдублирую ...На заключительном этапе войны члены фронтовых организаций НКСГ неоднократно обращались к советскому командованию с просьбой разрешить принять участие в активных действиях по освобождению своей родины от фашизма, восстановлению доброго имени немецкого народа и скорейшему окончанию войны. Выпускники антифашистской школы при Земландской группировке советских войск, в частности, просили в марте 1945 года направить их в Кёнигсбергский котёл. Советское командование дало согласие на это. Из немецких антифашистов организовали два взвода, ударную группу и отделение управление ротой. 18 марта 1945 года 58 лучших курсантов школы 1-го Прибалтийского фронта под руководством одного из основателей Национального комитета «Свободная Германия» солдата Эмиля КРУММЕЛЯ прибыли в посёлок Зид-лунг (Чкаловск). Отсюда антифашисты предприняли неудачную попытку проникнуть возле железнодорожной станции Гольдшмиде (Дмитрово возле Чкаловска) в 561-ю «Народно-гренадёрскую» дивизию, чтобы убедить солдат капитулировать. Но нейтральная полоса была сильно заболочена, здесь же проходил залитый водою ров. Курсанты не смогли преодолеть эти препятствия и вернулись на свою базу. Потом командиром роты назначили лейтенанта Альфреда ПЕТЕРА, командирами взводов - унтер-офицеров Гебхарда КУНЦЕ и Гарри БОРНМАННА и командиром отделения управления ротой - ефрейтора Гюнтера КЛЯЙНА. Альфред Петер был артиллерийским офицером, отличался волевым характером и хорошими организаторскими способностями. В плен попал под Сталинградом в 1943 году. Его переход на антифашистские позиции произошёл не сразу. Огромное воздействие оказало на него общение с Вили БРЕНДЕЛЕМ и другими деятелями партии немецких коммунистов. Во избежание кровопролития и жертв, курсанты решили при переходе к передовым частям немецкой обороны выдать себя за возвращающуюся в свою часть группу, или разведывательную группу, сбившуюся с пути. В ночь на 22 марта 1945 года рота снова перешла линию фронта вблизи станции Гольдшмиде (возле посёлка Чкаловска). По радио группа поддерживала связь с начальником 7-го отдела политического управления 1-го Прибалтийского фронта подполковником Е.А. Бродским и начальником фронтовой антифашистской школы майором Б.Л. Мартенсом. Примерно через 300 метров ударная группа наткнулась на немецкую огневую позицию и, выдав себя за отбившийся от части разведывательный дозор, разоружила расчёт и вывела пулемёт из строя. Затем «заблудившиеся разведчики» спокойно разъяснили трём захваченным врасплох немецким солдатам, кем они являются на самом деле. Два взвода выдвинулись через образовавшуюся брешь и, подойдя к окопам, обратились к солдатам, заявив, что они являются представителями движения НКСГ и намерены спасти им жизнь. Солдаты поодиночке стали вылезать из окопов и, не оказав сопротивления, дали себя разоружить и отвести к пункту сбора пленных. Эта была 3-я рота 1-го батальона 561-й «Народно-гренадёрской» дивизии. К ефрейтору Гюнтеру Кляйну, который обеспечил брешь, обратился унтер-офицер с группой солдат из сапёрного батальона. Кляйн разоружил унтер-офицера и потребовал, чтобы солдаты сложили оружие, что они и сделали. Тем временем ударная группа Арно Борнманна успешно продвигалась вглубь кёнигсбергской обороны и достигла командного пункта роты. Её командир обер-лейтенант Грюнвальд оказался в полном неведении о том, что происходило в вверенном ему подразделении. Захваченный врасплох курсантами Борнманна, он первоначально разделил участь своих солдат, но в последний момент, воспользовавшись темнотой, скрылся вместе с несколькими солдатами. Далее перед антифашистами находились позиции, занятые фолькштурмовцами. Альфред Петер дал знать по радио, что он и его товарищи полны решимости двигаться дальше, но до рассвета оставалось 30 минут. Группе посоветовали завершить рейд. На рассвете группа вернулась на базу с 35-ю немецкими солдатами. Группа понесла потери: убит обер-ефрейтор Рюдигер, ранены штабс-ефрейтор Граберт и солдат Мюллер. Командующему Земландской группировкой войск генералу армии И.Х. Баграмяну была передана полевая папка. В ней находилась схема участка обороны 3-й роты 1-го батальона 1143-го полка 561-й «Народно-гренадёрской» дивизии и другие важные документы. Через неделю после этой операции советское командование изложило конкретный план штурма Кенигсберга, согласно которому самый концентрированный удар наносился на участке 561-й дивизии, оборону которой так искусно «просверлила» группа Петера. Из захваченных немецких солдат четверо заявили о готовности возвращения на боевые позиции, чтобы убедить солдат в бессмысленности сопротивления. Двенадцать других солдат обратились с просьбой принять их в антифашистские школы. Спустя неделю А.Петер направил в Кенигсберг курсантов КЦИОСЕКА, ШМИДТХЕНА, КИРХМЕЙРА и МЁЛЛЕРА. Эти добровольцы вызвались доставить в осаждённый город личные послания активного деятеля НКСГ генерал-лейтенанта Вингенца МЮЛЛЕРА командующему немецкими войсками на Земландском полуострове генералу Гольнику и командиру IX армейского корпуса генералу Вуттману. В послании содержался призыв прекратить бессмысленное и безнадёжное сопротивление, избавить кёнигсбержцев от напрасных жертв. Антифашисты взяли с собой 1500 писем немецких граждан, находившихся на уже освобождённой от фашизма территории Восточной Пруссии, адресованные их родным и близким в Кенигсберге, и 70 писем военнопленных к родным. Впоследствии комендант Кенигсберга генерал Отто Ляш подтвердил, что 23 марта 1945 года в расположение 75-го охранного полка полковника Гросса проникли четверо немецких солдат, что с этими людьми он сам лично разговаривал и прочитал письмо генерала Мюллера с призывом о капитуляции. Оценивая содержание послания, генерал О.Лящ сказал, что изложенная в нём характеристика военного положения Германии представлялась абсолютно верной. Однако, говорил О.Ляш, то обстоятельство, что в призыве Мюллера не содержался ответ на вопрос, что будет с Германией после неотвратимого поражения, весьма снижало действенную силу послания. Надо отметить, что недостаток опыта привёл к тому, что проведённая акция в ночь на 5 апреля 1945 года не увенчалась успехом. При определении места этой операции выбор пал на район форта № 3 «Фридрих Вильгельм I». Боевой группой численностью 79 человек руководил лейтенант Петер. Во главе ударной группы встал Арно Борнманн, командирами других подразделений назначены Гебрард Кунце, Гарри Лау и Карл-Гейнц Майсснер. Эта группа попыталась на рассвете 5 апреля 1945 года вклиниться в боевые порядки 367-й пехотной дивизии в районе Нойхаузер Тиргартен (западная окраина Гурьевска). Участники операции планировали установить контакт с гарнизоном форта номер три и, в случае необходимости, силой оружия заставить его прекратить сопротивление. Добравшись до немецких позиций, группа выдала себя за отбившихся от своей части боевой дозор. В ответ на это в командный пункт роты был немедленно послан связной и поднята тревога на всём участке. Фашистов смутило большое количество участников «боевого дозора». Кто-то встревожено крикнул, что здесь гораздо больше людей, чем обычно бывало в разведгруппе и что это - подозрительно. Хотя ударной группе антифашистов удалось обезвредить один пулемётный расчёт, но по району нахождения группы был открыт огонь из форта. Группа вынуждена немедленно отойти. На обратном пути были ранены Гарри Лау, Тассилов Куммер, Эгон Доберт, Фриц Шилке, Хельмут Фиркант, Герберт Шварц, Манфред Турнеретшер, Бернет Зиг, Герберт Сузалла. При проведении операции, как было отмечено в докладе руководства школ, особо отличились: фельдфебель Арно Борнманн, унтер-офицеры Курт Кнооб, Гебхард Кунце, Гарри Лау, обер-ефрейторы Эгон Лоберт, Якоб Петри, Герман Штарк, Ганс Дитрих, Август Краузе, Ганс Шляйншок, Карл-Хайнц Майснер, Альберт Крафт, ефрейторы Хельмут Фиркант, Гюнтер Кляйн, Генри Абратис. В ночь с 8 на 9 апреля 1945 года, захватив листовки с обращением маршала A.M. Василевского, в центр Кенигсберга проникли две группы антифашистов из комитета «Свободная Германия». Они распространяли среди окружённых листовки. Одна из групп, в сопровождении капитана А.П. Пушкарского, несла белый флаг и попыталась приблизиться к зданию цитадели. Но фашисты не допустили парламентёров, открыв по ним ураганный огонь. В ночь с 8-го на 9-е апреля свыше 70 курсантов антифашистской школы прибыли в район кёнигсбергского зоологического сада, разместившись в доме № 9 по Штегеман-штрассе (ул. Черняховского). Рано утром 9 апреля антифашисты командировали в район Нового театра и Почтовой дирекции две группы парламентёров по пять человек в каждой. Первую группу возглавил лейтенант ТЕСКЕ, в неё входили обер-ефрейтор Герман Бергман, ефрейтор Кунабальд РААБ, обер-ефрейтор Курт Тальке. Вторую группу возглавлял обер-лейтенант Шварц, членами её были обер-ефрейтор Фриц Вольф, обер-ефрейтор Леопольд Гарски, ефрейтор Фридрих Петрозески. Пройдя через охваченный огнём и дымом Зоологический сад, парламентёры с белыми флагами вышли к Театральной площади, где тотчас были опознаны. К ним устремились солдаты, женщины, дети, старики. Поняв стремление немцев перейти под защитой парламентёров в район, находившийся под контролем советских войск, где уже утих гул сражения, фашисты открыли по собравшимся пулемётный и автоматный огонь, от которого погибло много людей. Вместе с ними погибли антифашисты-парламентёры: лейтенант Теске, обер-ефрейтор Курт Тальке, солдат Герман Каудаш. Группа обер-лейтенанта Шварца была вынуждена прекратить акцию также вследствие сильного огня со стороны фашистов. 9 апреля 1945 года в 16 часов 15 минут комендант города Кенигсберга генерал Отто Ляш приказал передать советскому командованию просьбу прекратить боевые действия. Капитуляция Кенигсберга ускорила процесс крушения немецкого рейха. Боевые заслуги антифашистов-фронтовиков высоко оценены во время боёв за Кенигсберг. Троих наиболее отличившихся - Альфреда Петера, Гебхарда Кунце, Альфонса Шрайбера - представили к награждению: первого - орденом Отечественной войны I степени, двух других - орденами Отечественной войны II степени... Источик: http://partisan-p.livejournal.com/179351.html
Люба: МАЛОИЗВЕСТНОЕ ОБ ИЗВЕСТНОМ. ЕГО ВКЛАД В ПОБЕДУ 11 сентября 2007 Писатель Юлиан Семенов, создавая образ советского разведчика Максима Исаева-Штирлица, известного по телефильму «Семнадцать мгновений весны», обращался за консультацией к Шандору Радо. Так что Максим Исаев — это и Рихард Зорге, и Лев Маневич и сам — Шандор Радо. Жизнь Радо похожа на захватывающий воображение роман. Комиссар одного из полков Венгерской Красной Армии, он после поражения Венгерской Советской республики в 1919 г. эмигрирует в Австрию, где создает информационное агентство РОСТА-ВИН, сыгравшее заметную роль в распространении правды о молодой Советской республике; а затем — интернациональное телеграфное агентство ИНТЕЛ, передававшее информацию в Москву. В 1921 г. Ш. Радо был делегатом III конгресса Коминтерна в Москве. С лета 1922 г. в Германии — студент Берлинского, а затем Лейпцигского университетов, одновременно командир вооруженной пролетарской сотни. В 1924—1925 гг. в Москве занимается картографической наукой, а затем возвращается в Германию. С 1933 г. во Франции руководит картографическими агентствами. Издает «Путеводитель по СССР для иностранцев», первую политическую карту СССР,одновременно — сотрудник Коминтерна. С 1935 г. - работник Четвертого (разведывательного) управления Генштаба РККА. С 1936 г. в Швейцарии открывает научно-картографическое агентство «Геопресс», одновременно являясь сотрудником, а с начала Второй мировой войны — резидентом «Красной капеллы» до 1944 г. После окончания войны отозван в Москву. В Швейцарии создан шестисерийный художественный телефильм «Война в нейтральной стране» о группе Ш. Радо. Это новое свидетельство интереса, который вызывает ее деятельность. Постоянно рискуя жизнью, они отдавали все силы, чтобы помочь Красной Армии в борьбе с фашистскими агрессорами. Безусловно, группы выдающихся советских разведчиков III. Радо в Швейцарии, как и Рихарда Зорге в Японии, оказали неоценимую помощь Красной Армии. «Хорошо работающая разведка, — писал маршал Г.К. Жуков, — также была одним из слагаемых в сумме причин, обеспечивших успех». Однако как бы ни была значительна помощь разведки, Великая Отечественная война была выиграна всем нашим народом, совершившим величайший ратный и трудовой подвиг. О делах бойцов «невидимого фронта», об организации «Дора» и их конкретном вкладе в Победу, наш рассказ. Ш. Радо в 1935 г., хорошо понимая опасность, которую нес человечеству фашизм, выразил тогдашнему руководителю разведывательного управления РККА Семену Урицкому свое желание сотрудничать с советской военной разведкой и получил задание создать в Швейцарии разведывательную организацию, что и было сделано. Вскоре поступили указания из Москвы. «Дорогая «Дора», — говорилось в письме Центра, — в связи с общей обстановкой, которая вам вполне ясна, я ставлю перед вами задачу самого энергичного развертывания вашей работы... для получения ценной военной информации и привлечения интересных для нас лиц. Сконцентрируйте внимание... прежде всего на Германии, Австрии, Италии. Директор». В организацию «Дора» добровольно вошли более 20 человек различных политических взглядов — мужчин и женщин, которых объединяли ненависть к фашизму и понимание, что единственной силой, способной остановить коричневую чуму, является Красная Армия. И группа работала с каждым днем все интенсивней. Она, например, знала, какой корабль или подводная лодка и когда покидали итальянские порты и брали курс к берегам сражающейся Испании. Летом 1939 г. источник из Германии сообщил о подготовке гитлеровцами захвата Данцига 31 августа, а 1 сентября 1939 г. фашистские орды вторглись в Польшу. Началась Вторая мировая война... От разведчиков в Центр летели все более и более тревожные сигналы. 6 июня 1940 г. «Альберт» радирует, что, по высказыванию японского атташе, Гитлер заявил, что после быстрой победы на Западе начнется немецко-итальянское наступление на Россию. В феврале 1941 г. один из источников Радо «Луиза» — офицер швейцарской разведки, сообщил, что Германия имеет на Востоке 150 дивизий и что наступление начнется в конце мая. 17 июня Радо передает срочное сообщение: «На советско-германской границе стоит около 100 пехотных дивизий, из них треть — моторизованные. Кроме того, 10 бронетанковых». Разведчики группы Радо сумели проникнуть в стан противника и, изучив замыслы врага, предупредить СССР о надвигающейся войне. Использовалась ли эта информация? Безусловно. Поистине титанические усилия приложили советские люди, чтобы вырвать свою страну из вековой отсталости, создать мощную индустрию, коллективное сельское хозяйство, укрепить Красную Армию. Численность ее с 1939 по июнь 1941 г. увеличилась в 3,5 раза! Было заново сформировано 125 дивизий. В 1942 г. открылось 42 новых военных училища, войска были оснащены новой боевой техникой. Уже сходили с конвейера лучшие в мире танки Т-34 и KB, наши прославленные «Катюши». Принимались меры и по подготовке гражданского населения к обороне страны. Нельзя не учитывать, что Гитлер, поработив всю Западную Европу, подчинил целям войны с СССР экономику 11 государств с общим населением 140 млн. человек. Вся военная техника этих стран попала в руки агрессора, а это ведь вооруженные 190 дивизий. Экономика Германии заблаговременно была переведена на военные рельсы: самолетов производилось 10—11 тысяч в год, танковые заводы в 1940 г. произвели 3700 боевых машин. Все это позволило Гитлеру начать войну силами, которые превосходили наши: в людях — в 1,8 раза, в танках — в 1,5 раза, в новых самолетах — в 3,2 раза. В таких крайне невыгодных условиях советские войска были вынуждены вступить в бой с сильным, опытным, заранее изготовившимся к наступлению врагом. Этим объясняются трудности и неудачи начального периода войны. И, тем не менее, Красная Армия, даже в тяжелых условиях 1941 г. отразила удар по силе многократно превосходящего противника. Но впереди была тяжелая борьба. В первый день войны Ш. Радо телеграфировал в Москву: «В этот исторический час с неизменной верностью, с удвоенной энергией будем стоять на передовом посту. Дора». Центр поставил перед группой «Дора» новые задачи. Уже 1 июля Радо получает шифровку: «Все внимание — получение информации о немецкой армии. Внимательно следите и регулярно сообщайте о перебросках немецких войск на Восток из Франции и других западных районов. Директор». Уже в дни гигантского сражения под Москвой Дора регулярно радировал в Москву данные о немецких потерях, имеющихся резервах, планах вермахта. И вот первая крупная победа — разгром 38 немецких дивизий под Москвой: уничтожено 1300 танков, 2500 орудий, около 300 тысяч солдат и офицеров. Враг отброшен от нашей столицы на 100—250 километров. Гитлеровская военная машина была потрясена, но далеко не сломлена. Она готовилась к решающим боям лета 1942 г. По заданию Центра источники «Дора» собирают информацию о производительности авиационных и танковых заводов, добычи нефти и запасах горючего, строительстве аэродромов, о базах снабжения, новых армейских формированиях. Насколько детальны были эти сведения, можно судить по его сообщениям в Центр: « — Программа строительства самолетов на январь 1942 г. намечена немцами в 3100 машин, из них в Германии и оккупированных ею странах - 2400, в Италии - 300, в неоккупированной Франции — 400. — Заводы Лорена выпускают «мессершмиты». Заводы «Моран» строят истребители с двумя пушками типа «Моран-тайфун». Заводы «Испано» конструируют новый истребитель. — Главные центры снабжения для Восточного фронта находятся в Дрездене и Бреслау. — Главные центры немецкой танковой промышленности — в Хемнице и Цвикау. К отправке на фронт готовы до 3 тысяч танков». И шифровки летели в далекую Москву. Они помогали Генеральному штабу полнее знать противника, осуществлять стратегическое и оперативное планирование, точнее нацеливать удары Советской Армии. Насколько важны были эти сведения, можно судить хотя бы по такой информации: в дни наступления гитлеровцев на Сталинград источник Радо «Люци» сообщил, что германское командование не считает возможной концентрацию советских войск в районе так называемых черных земель юго-восточнее Сталинграда. Поэтому фланг немецкой армии там не был защищен. Как известно, об этом пишет маршал Г.К. Жуков, по рекомендации A.M. Василевского, в то время начальника Генерального штаба, этот район и был избран как исходный для ноябрьского контрнаступления левого крыла Сталинградского фронта. Сейчас, через 60 лет, когда многое тайное стало явным, когда бурные события тех грозных лет можно оценить всесторонне, проследить их развитие и понять причинную связь, кажется удивительным, просто фантастическим сделанное советскими разведчиками из нейтральной Швейцарии. В те дни «Дора» получил, например, такие запросы: «9.11.42 г. — Где строятся оборонительные позиции на участках Сталинград—Клецкая и Сталинград—Калач? Их характеристика. 10.11.42 г. — Выясните: где теперь 11-я и 18-я танковые дивизии, раньше находившиеся на Брянском фронте. 2.12.42 г. — Уточните немецкие резервы в тылу Восточного фронта. 7.12.42 г. — Какие войсковые части перебрасываются сейчас с запада и из Норвегии на Восточный фронт и какие с Восточного фронта на Запад и на Балканы? На каком участке предусматривать контрудары, где, когда и какими силами? Разведчики стремились выполнять эти задания и получали высокую оценку Центра. Кульминационной точкой работы швейцарской группы советской разведки был 1943 г. К этому времени гитлеровцы получили сокрушительные удары под Москвой, Сталинградом, была прорвана блокада Ленинграда, по всему огромному фронту инициатива перешла к Советской Армии. И, тем не менее, фашисты еще надеялись на победу. Ставка ими делалась на операцию «Цитадель» - попытку переломить ход войны в свою пользу мощным наступлением летом 1943 г. под Курском. Гитлеровцы довели численность своих вооруженных сил до 10 млн. 300 тыс. человек. Операция разрабатывалась и готовилась в строжайшей тайне. Подтягиваемым на исходные позиции частям не разрешалось пользоваться радиосвязью. Танковые части передвигались только ночью, а танкисты в целях маскировки были переодеты в форму других войск. Днем делались ложные переброски войск, в эфир летели фальшивые приказы с расчетом дезориентации нашего командования. Но все это было напрасно... Первый сигнал об операции «Цитадель» поступил от известного советского разведчика Николая Кузнецова, действовавшего в оккупированном немцами Ровно. Однако наибольший объем информации поступил от наших разведчиков из Швейцарии. Именно они сообщили, что еще 15 апреля 1943 г. Гитлер подписал оперативный приказ, согласно которому операция «Цитадель» планировалась после 3 мая, а затем была перенесена на 12 июня. В Москву летели шифрованные радиограммы о корпусах, дивизиях, полках всех родов войск, задействованных в операции «Цитадель», их номерах и командирах. От разведчиков поступила и другая важная информация. В частности, о новом самолете «Мессершмите», о новом тяжелом немецком танке «Тигр» и его сильных, и слабых сторонах. Ведь гитлеровцы возлагали большие надежды на «Тигра», которые не оправдались. Еще раньше, во время прорыва советскими войсками блокады Ленинграда, у Синявских высот был захвачен целехонький «Тигр», с перепугу брошенный своим экипажем. Изучить его уязвимые места не составляло труда. «Машина производила внушительное впечатление, — рассказывал в одном интервью главный конструктор тяжелых советских танков Ж.Я. Котин. - Она имела 88-миллиметровую пушку и два пулемета. Лобовые детали корпуса и башня защищены 100-миллиметровой броней. Несмотря на эти данные, мы усмотрели в танке ахиллесову пяту — уязвимое место. «Тигр» весил почти 55 тонн, передвигался медленно, был неповоротлив — годился скорее для оборонительного боя». К началу Курской битвы уральские конструкторы создали самоходные артиллерийские установки, превосходящие танки противника. Штурмовики ИЛ-2 были вооружены маленькими, весом всего полтора килограмма, кумулятивными бомбами. Одного попадания такой бомбы, которые рассыпались с самолетов смертоносным дождем, было достаточно, чтобы пробить верхнюю броню и зажечь фашистский «Тигр». Ныне всем хорошо известно, что благодаря усилиям Советской Армии наша страна сорвала планы фашистского командования. Клещи врага в районе Курска не сомкнулись. Гитлеровский план операции «Цитадель» потерпел полное крушение. Фашистская армия потеряла на Курской дуге более полумиллиона солдат и офицеров, свыше 3500 самолетов, 1500 танков, 3 тысячи орудий. Особенно тяжелый урон понесли танковые войска противника. Восполнить такие потери фашистская Германия уже не смогла. Соотношение сил и средств еще решительнее изменилось в пользу Советской Армии. Мировую прессу захлестнул поток восторженных оценок и слов благодарности подвигу Советской Армии. Порабощенные народы Европы воспряли духом. Теперь уже в исходе войны и грядущей Победе советского народа сомнений не было. Настоящей сподвижницей Ш. Радо была Рут Вернер («Соня»). Еще до нападения Гитлера на СССР, находясь в Данциге, оккупированном фашистскими войсками, она сообщила командованию Красной Армии ценнейшие разведданные, за что была награждена орденом Красного Знамени. Прибыв в Швейцарию, «Соня» много месяцев вместе со своими донесениями передавала и донесения Радо. Одновременно она обучала для него радистов. Группе «Дора» помогал француз, для конспирации названный «Лонгом». До войны «Лонг», будучи разведчиком 2-го бюро французского штаба, работал в Берлине в качестве корреспондента ряда влиятельных французских газет. В 1940 г., после поражения Франции, он выехал в Швейцарию. «Умный, талантливый разведчик, — вспоминал о нем Ш. Радо, — «Лонг» располагал в самых различных общественных кругах обширными и чрезвычайно ценными для нашего дела связями, над которыми он много потрудился еще в довоенную пору. Он установил тесный контакт со швейцарской разведкой, у него были связи в немецких буржуазно-эмигрантских кругах, а также в Берлине». Самую ценную информацию поставлял «Доре» немецкий антифашист Рудольф Ресслер. Очень интересна история выхода этого человека на связь с советской разведкой. В конце 1942 г. информатор Тейлор сообщил, что у него есть немецкий друг с большими возможностями, который выражает желание безвозмездно помогать Советскому Союзу, но при этом он ставит одно условие: советская разведка не должна интересоваться его фамилией, адресом и родом занятий. Условие необычное. Но в интересах дела можно было согласиться на него, если это действительно ценный человек. Чтобы определить это, Радо дал задание через Тейлора для «Люци» (так именовал Радо Ресслера в телеграммах для Москвы) выяснить, что известно германскому генеральному штабу о Красной Армии: расположение войск, кто ими командует и т.д. Буквально на третий-четвертый день от «Люци» поступило несколько листов машинописного текста, которые поразили безошибочностью данных: дислокация советских армий и многих дивизий, кто ими командует и каковы их деловые качества как военачальников с точки зрения генералитета вермахта. Кто же был этот таинственный человек? Долгое время о нем не было известно ничего и впервые его имя — Рудольф Ресслер — было названо в 1944 г. после провала и ареста разведчиков. Ныне о Ресслере написаны сотни страниц статей и книг. Антифашисты называют его «лучшим разведчиком Второй мировой войны». Рудольф Ресслер познал «прелести» окопной жизни в ходе Первой мировой войны и на всю жизнь стал ее противником. До прихода нацистов он редактировал в Аусбурге местную газету, издавал литературный журнал в Мюнхене. В 1934 г. был вынужден эмигрировать в Швейцарию, за что был лишен германского гражданства. В швейцарской печати он выступал под псевдонимом «Р.А. Гермес», печатал статьи, в которых содержались ценнейшие данные о фашистской Германии. Он предложил свои услуги швейцарской разведывательной службе. Как утверждают авторы книг о Ресслере, он предупредил швейцарскую разведслужбу о нападении Германии на Польшу, вторжении в Бельгию и Голландию, о немецких планах войны против СССР. Конечно, им очень дорожили. Руководство швейцарской разведки поручило ему анализ всей разведывательной информации по Германии. Он получил возможность сопоставлять сообщения разных источников со своими собственными. Ресслер стал настолько ценным человеком, что был взят под круглосуточную охрану швейцарской контрразведкой. После начала Второй мировой войны прямой начальник Ресслера, руководитель швейцарской разведки полковник Масон, который понимал, что единственная возможность для Швейцарии избежать оккупации немцами — это победа Объединенных Наций, не препятствовал своим подчиненным входить в контакты с агентурой союзников. И Ресслер поддерживал таковые с англичанами и американцами. Но, увидев, что эта информация практически не используется, он стал искать пути для передачи ее единственно реальной силе в борьбе с фашизмом — Советскому Союзу. Так что он стал звеном, и очень важным, в разведывательной группе Шандора Радо. Кто же были берлинские друзья Ресслера? Каким способом он так регулярно и быстро связывался с Берлином? Связь была настолько оперативной, что некоторые авторы книг о Ресслере на Западе считают, что «русские получали информацию об изменениях оперативных планов вермахта на Восточном фронте раньше, чем соответствующие немецкие командующие»... Именно эти вопросы были заданы лектором общества «Знание» — Сочи А.В. Асановым (1920—2001) лично Шандору Радо в апреле 1980 г., когда руководитель организации «Дора» по приглашению городского отделения общества дружбы и культурной связи с зарубежными странами находился в Сочи. Вот ответ Шандора Радо: «Рудольф Ресслер внес существенный вклад в работу нашей группы. В шифровках в Центр я именовал его, а стало быть, и его информаторов в Германии, псевдонимом «Люци». Недавно в Швейцарии издана книга «Глаза Москвы», которая может явиться вторым томом моих воспоминаний «Под псевдонимом Дора», так как проливает свет на то, каким образом приказы, распоряжения и другие секретнейшие документы высшего гитлеровского командования из Берлина попадали к нам — в советскую разведгруппу «Дора». Автор книги Бернд Руланд — офицер войск связи, в годы войны служивший в телетайпном центре Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ), — рассказывает о действиях двух подчиненных ему вольнонаемных связисток, которые, ежечасно рискуя жизнью, снимали копии с самых секретных документов и передавали их для использования в борьбе против фашизма. Как повествует Бернд Руланд, вечером 14 июня 1941 г., во время своего дежурства, он получил для зашифровки и передачи по телетайпу несколько строго секретных документов. И вот копию одной из телеграмм он обнаружил у связистки, которую по соображениям безопасности называет вымышленным именем и фамилией Анжеликой фон Пархим: Руланд был буквально потрясен тем, что эта девушка, отчетливо сознавая, что ее ждет за действия, квалифицируемые гитлеровскими законами «государственной изменой» и «шпионажем», не страшась смерти, ведет опасную работу. Выслушав Анжелику, Руланд дал ей слово, что не выдаст ее и в течение всей войны свое слово сдержал. После войны Руланд стал разыскивать Анжелику и в июне 1947 г. встретился с мужественной антифашисткой. Женщина рассказала, что действовала не одна, а со своей подругой телетайписткой Марией Калушши. Состоялась встреча с обеими, и они, рассказав уже в деталях о своей работе против «фатерлянда», взяли с Руланда слово, что подлинные их фамилии и имена он откроет только после их смерти. Они сообщили также, что их связником был офицер общего управления вермахта, которого Руланд в своей книге назвал «капитаном фон Кемпером». Оказалось, что для передачи информации в Швейцарию Кемпер использовал даже дипломатических курьеров германского министерства иностранных дел! Вернер фон Кемпер отлично реализовал то, что через Швейцарию непрерывным потоком проходили транзитные поезда в Германию, что раненые гитлеровские офицеры приезжали в Швейцарию на отдых и лечение, и то, что через Швейцарию проходила линия постоянной курьерской связи гитлеровского МИДа. Очень интересно и то, что Кемпер был не только передаточным звеном данных из телетайпного центра от девушек, но и сам сообщал разведданные через своих многочисленных друзей в самых разнообразных кругах Германии. Как видите, материалы книги Бернда Руланда «Глаза Москвы» являются еще одним свидетельством сплочения антифашистских сил в борьбе с нацизмом». (Газета «Черноморская здравница», 1 мая, 1980, №86) ...Но связь группы «Дора» с Москвой не могла остаться незамеченной. Гитлеровской разведке стало известно, что в Швейцарии действует советская разведывательная организация, использующая три передатчика. Передачи в Москву перехватывались, однако проникнуть в тайны работы разведчиков при всем старании фашистам не удавалось. Под давлением Германии нейтральная Швейцария начала охоту за группой Ш. Радо. Был сформирован специальный радиоотряд и его пеленгаторы обнаружили в эфире обе рации, работавшие в Женеве. Полиция захватила радистов во время радиосеанса. 17 октября 1943 г. Радо выехал в Лозанну, где через свою рацию сообщил «Директору» об аресте радистов. Для связи с центром осталась только лозаннская рация. Москва через нее дала указание Радо: «Работу группы временно прекратить». Так закончила свое существование швейцарская группа советских разведчиков. Дальнейшая судьба многих их них сложилась трагично. Все разведчики, попавшие в руки гестапо непосредственно в Германии, погибли смертью героев. Остались живы лишь те, кого арестовали в Швейцарии. По приказу Центра Ш. Радо с ноября 1943 г. перешел на нелегальное положение, а затем при помощи французских партизан и швейцарских друзей ему вместе с женой удалось перейти границу и приехать в Париж. В октябре 1945 г. швейцарские власти все же организовали суд военного трибунала над членами группы Радо. Обвинения в незаконной разведывательной деятельности против фашистской Германии были предъявлены ему самому (3 года тюрьмы!), его жене Лене, Рудольфу, Христиану Шнейдеру (антифашист), Маргарет Боли (радист), Эдмонду и Ольге Хамелям (радисты). Рудольф Ресслер доказал, что занимался разведкой, прежде всего, в пользу Швейцарии, и был оправдан судом... Легендарный «Люци» скончался 12 декабря 1958 г. Он похоронен близ Люцерна на кладбище его пригорода Кринса. На скромной надгробной плите надпись: «Рудольф Ресслер 1897-1958». *** Шандор Радо в 1945 г. возвратился в Москву, а затем до последних дней (Радо скончался 20 августа 1981 г.), был профессором географии Будапештского университета. Когда фашистские войска топтали Европу, пытались уничтожить Советский Союз, бойцы «невидимого фронта» делали все, чтобы помочь Красной Армии победить. «Мы твердо знали, — пишет Шандор Радо в своих воспоминаниях, — что советский народ, его доблестные солдаты сокрушат гитлеровскую военную машину, что свобода и независимость восторжествуют. И это придавало нам силы»... Сам Шандор Радо скромно оценивал свою разведывательную работу в Швейцарии. «Я антифашист. Я должен был это делать». Высокий долг антифашиста-интернационалиста он выполнил с честью. В день 80-летия Ш. Радо был награжден Советским правительством орденом Дружбы народов. И.Ф. ХОХЛОВ Альманах "Лубянка". Вып. 5 Источник: http://www.chekist.ru/print/1797
Люба: версия для печати 21 мая 2009 Вторая мировая война: взгляд с немецкой стороны. (Ч.2) Юлия Кантор Катастрофа войны сделала «человека из большинства» исключением из правил. Вильм Хозенфельд стал антифашистом, хотя, конечно, вряд ли думал о себе так. Просто он нашел в себе мужество не подчиниться главному приказу фюрера - приказу освободиться от «химеры, именуемой совестью». Вильм Хозенфельд Катастрофа войны сделала «человека из большинства» исключением из правил. Вильм Хозенфельд стал антифашистом , хотя, конечно, вряд ли думал о себе так. Просто он нашел в себе мужество не подчиниться главному приказу фюрера - приказу освободиться от «химеры, именуемой совестью», давшему индульгенцию на бесчеловечность, на умерщвление в себе всего человеческого. Он стал чужим среди своих, кого еще недавно считал единомышленниками. Последняя запись в дневнике сделана 11 августа 1944 года. «Кажется, фюрер приказал сравнять Варшаву с землей, и это уже началось... Если такой приказ Гитлера действительно существует, то для меня ясно, что мы сдаем Варшаву, Польшу и проигрываем войну». Последнее письмо домой капитан Хозенфельд написал из горящей Варшавы 16 января 1945-го . Днем позже его взяли в плен. «Эти люди мне благодарны и могут помочь» Первая весточка из советского лагеря для военнопленных пришла к жене и детям Хозенфельда к Рождеству 1945 года . На почтовой карточке Международного Красного Креста - штемпель, как и на всех остальных: «Просмотрено цензурой». Следующая (как и все остальные), написанная обязательным для удобства цензуры каллиграфическим шрифтом, пришла через месяц. «Я имею теперь хорошую работу. Я почтмейстер и сортирую почту». Чуть позже пишет, что «думает о растущих детях, которые взрослеют и входят в самостоятельную жизнь» без него. Хозенфельд тогда искренне верил в скорое освобождение, полагая, что ему ничего не грозит: «Следующий Новый год мы обязательно встретим вместе»... Примерно в это время, в 1946 году, освобожденный из плена солдат, находившийся в лагере с Хозенфельдом, привез им крошечный листок с фамилиями спасенных. Четвертым в «списке Хозенфельда» стоит имя Владислава Шпильмана. «Дорогая Аннеми, пиши этим людям в Польше, они мне благодарны и могут помочь. 15.07.46». Письмо пианисту было отправлено в 1946 году, но до адресата не дошло. Владислав Шпильман узнал имя своего спасителя и его судьбу только в 1950 году. От своего земляка Леона Варма, который бежал из поезда, направлявшегося в Треблинку, и затем получил от капитана Хозенфельда фальшивые «арийские» документы и рабочую карточку. Варм, работавший у Хозенфельда, разумеется, знал его фамилию и в 1950 году разыскал семью капитана. Анна-Мария Хозенфельд показала ему список спасенных. Не доверяя почте - небезосновательно полагая, что письма могут перлюстрироваться или изыматься, - Варм, к тому времени уже живший в Австралии, через знакомых передал пианисту фото Хозенфельда и письмо с рассказом о его судьбе. Шпильман обратился к шефу польского НКВД Якубу Берману. - В коммунистической Польше на такой шаг надо было решиться: каждого, кто имел контакты с иностранцами, эмигрантами - а отец должен был объяснить, откуда у него информация о послевоенной судьбе Хозенфельда, - могли запросто объявить шпионом. Я думаю, в России поймут, насколько это было опасно - идти с таким вопросом в НКВД, тем более к человеку с репутацией грязного палача, каким был Якуб Берман, - рассказывает Анджей Шпильман. Берман заниматься делом Хозенфельда отказался, сказав, что помочь нацисту невозможно и неосмотрительно даже думать об этом. - Отцу не давало покоя это бессилие - он не смог ничем помочь человеку, спасшему ему жизнь. В 1957 году, когда Владислава Шпильмана выпустили на гастроли в ФРГ, он разыскал Анну-Марию Хозенфельд, и с тех пор контакты семей спасенного и спасителя уже не прерывались. «Вильм Хозенфельд был истинным католиком. Он, как руководитель спортшколы, дал мне работу и, поскольку я должен был скрываться от гестапо, снабдил меня фальшивыми документами и рабочей карточкой, что дважды спасало мне жизнь», - написал ксендз Цицера Анне-Марии Хозенфельд после войны. Разумеется, и он помочь своему спасителю не мог: какой вес имело бы заступничество служителя культа в СССР? Безуспешно пытался помочь Хозенфельду и коммунист Херли, после войны возглавивший в Германии Общество репрессированных. Слова немецкого коммуниста на коммунистов советских, после пакта Молотова-Риббентропа выдававших Гитлеру бежавших в СССР членов Коминтерна, никакого впечатления не произвели... «Возвратиться домой - это так же, как попасть в рай» В письмах родным из лагеря военнопленных Вильм Хозенфельд много цитирует Библию, выбирая цитаты о возвращении. Он изучает русский язык, как в Польше - польский, и пишет: «Только язык открывает понимание другого народа», - рекомендуя детям заниматься языками. Августовская открытка 1947 года: «Пишу левой рукой. В воскресенье у меня неожиданно случился паралич правой руки и ноги, затруднена речь... Я имею очень хороший уход заботливого русского врача в лазарете». Он выздоравливает после первого инсульта, а о том, что происходит, об отношении к нему, пленному немцу в офицерских погонах, можно судить по полунамекам в следующих открытках, прошедших через цензуру: «Мы слишком близки к катастрофе войны, и мы ее жертвы. Вы дома верите, что все уже в прошлом. Это не так... только моя любовь к вам и сила духа помогают мне все преодолеть». С ноября 1947-го по май 1948-го никаких известий из лагеря нет. После паузы переписка возобновляется. Маниакальные всполохи надежды сменяются отчаянием, а глухие намеки на очередной инсульт, объясняющий долгое молчание, «просачиваются» только в виде заверений о добром здравии: «"Красный дом" по-прежнему страшен. Но я за себя не опасаюсь... О возвращении домой уже не хотим говорить - это так же, как попасть в рай». Вильм Хозенфельд продолжал писать домой до сентября 1949 года. Последние открытки недвусмысленно свидетельствуют о психическом и физическом угасании. «На могиле опознавательный знак - таблица» Листаю папку с грифом «Рассекречено». «МВД СССР. Главное управление по делам военнопленных и интернированных... Личное дело номер 4047 на осужденного военного преступника, на военнопленного Хозенфельда Вильгельма Адальберта. Подданство германское. Партийность - член фашистской партии. Вероисповедание - католик. Образование - 5 классов начальной школы, 3 класса гимназии, 6 лет семинарии. Призван в армию 26.08.30. Служил в роте укрепленного района Варшавы... 24.06.48 года прибыл в лагерь 56 из лагеря 271. 01.11.49 прибыл из лагеря 56 в лагерь 168. 27.05.50 осужден Военным трибуналом войск МВД Минской области. 12.12.51 прибыл в 1-е лаготделение из спецгоспиталя 57/71. 20.02.52 убыл из 1-го лаготделения в спецлагерь 57/71». Под анкетой примечание: «Написанные мною данные, возможно, неточны, так как я уже трижды болел ударом, и я многое забыл. В. Хозенфельд». Приговор. «Именем Союза Советских Социалистических Республик 27.05.50. Военный трибунал войск МВД Минской области в г. Минске... без участия обвинения и защиты рассмотрел в закрытом судебном заседании дело по обвинению военнопленного Хозенфельда Вильгельма Адальберта... Установил: Хозенфельд с 1939 года проходил службу в Германской армии и в сентябре-октябре 1939 года в составе охранного батальона «Франкен» охранял лагерь военнопленных солдат и офицеров польской армии, после чего по 1944 год проходил службу в офицерских должностях в Варшавской комендатуре, где в августе 1944 года участвовал в карательных действиях против восставших польских граждан, которых лично допрашивал и отправлял в тюрьму, чем способствовал укреплению германского фашизма и враждебной СССР деятельности». Из письма Вильма Хозенфельда жене 23 августа 1944 года: «Каждый день я провожу допросы. Сегодня снова активист (речь идет о Варшавском восстании. - «Известия») и 16-летняя девушка... Возможно, девушку я смогу спасти. Вчера была доставлена студентка... Потом польский обервахмистр полиции 56 лет. Эти люди действовали из чистого патриотизма, а мы не имеем возможности их щадить... Я пытаюсь спасти каждого, кого можно». Военный трибунал приговорил Хозенфельда к «лишению свободы в местах заключения сроком на 25 лет». Срок отбытия наказания трибунал постановил исчислять с декабря 1949 года - при том что Хозенфельд был взят в плен пятью годами раньше. Он пытался обжаловать приговор. Естественно, безуспешно. Информацию о том, что происходило с Вильмом Хозенфельдом дальше, можно почерпнуть только из истории болезни, выписки из которой хранятся в рассекреченном деле: «С 1947 года - четыре инсульта с параличом правой половины тела, 1945 год - дистрофия, отечная форма... Самостоятельно ходить не может. Кровяное давление 225/140. Со стороны психической сферы также отмечены отклонения от нормы: больной часто болезненно смеялся или плакал, отмечено понижение памяти. Клинический диагноз: гипертоническая болезнь, общий атеросклероз, тромбоз коронарных сосудов, нефроцирроз, левосторонний гемоторакс (кровоизлияние в плевральную полость)». «Извещение о смерти осужденного военного преступника в лагере спецгоспиталя 57/71, дислоцированного на территории Сталинградской области. 13.08.52 умер Хозенфельд Вильгельм Адальберт. Труп похоронен в квадрате 27 в могиле 20. На могиле опознавательный знак - таблица». Семья Хозенфельда уже полвека ищет этот «квадрат». Непосаженное дерево «Спасший одну жизнь спасает весь мир», - гласит надвратная надпись в израильском музее «Яд Ва-Шем», посвященном катастрофе европейского еврейства в годы Второй мировой. Есть там Аллея праведников мира - она состоит из деревьев, посаженных спасенными в честь спасителей. Дерева в память о Вильме Хозенфельде на этой аллее нет. Эксперты музея, название которого переводится как «Память и имя», посчитали невозможным признать его праведником. Аргумент - капитан вермахта Хозенфельд был признан в СССР преступником и осужден Военным трибуналом, приговор которого не отменен. Печатается в сокращении. Полная версия: http://www.izvestia.ru/life/article40784 Источник: http://www.taday.ru/text/197041.html
Люба: Борис Полевой. "ПАРТИЗАН ТОВАРИЩ Ш.": В дни зимнего наступления дивизии нашего фронта особенно активизировали действия калининские партизаны. Мой друг Александр Евнович, имеющий право делать свои сообщения на основе военных донесений наступающих частей, почти каждый день сообщал о партизанских подвигах, совершаемых тут и там в знакомых мне, тверяку, местах... Партизанский отряд товарища 3. смелым налетом уничтожил в районе ржевского аэродрома неприятельскую базу горючего... Партизаны-железнодорожники из отряда товарища У. взорвали железнодорожный мост в районе поселка Оленино, прекратив движение на важной коммуникации противника... Отряд товарища К., действующий в Пушкиногорском районе, в смелом ночном налете уничтожил вражескую машину, движущуюся в направлении... А, Б, В, Г... Все литеры алфавита уже перечислил, наверное, мой друг в своих сообщениях... Развертывается, ширится лесная война. Горит земля под ногами оккупантов и в глубоком тылу. С фронта пишу я много, печатаюсь часто, а вот ни в одном из этих партизанских отрядов еще не побывал и читателям "Правды" о партизанах не рассказал. А ведь уже есть в нашем Верхневолжье целые массивы, освобожденные от оккупантов, где люди под партизанской охраной продолжают жить по советским законам, где работают даже почта и телефон. Об этом я узнаю из небольшой газеты "Партизанская правда для оккупированных районов", которую выпускают сейчас мои друзья-калининцы, имеющие, так сказать, своих постоянных партизанкоров в оккупированных районах области. Нет, несмотря на занятость оперативными материалами, я должен ликвидировать это "белое пятно" в моей корреспондентской работе. Попросив Евновича в случае каких-либо чрезвычайных событий дать от моего имени корреспонденцию в "Правду", я отправляюсь в штаб партизанского движения, благо там есть знакомые калининские люди. Что греха таить, поход в неизведанное на войне всегда кажется трудным и особенно опасным. Но все оказывается куда проще. Знакомый с комсомольских лет человек, Иван Борисов, заведовавший когда-то на Пролетарке молодежным клубом, а потом ставший секретарем обкома партии, ведающий теперь партизанскими делами, обнимает меня и обиженным голосом пеняет на то, что я до сих пор не удосужился ничего путного написать о партизанах-земляках. За столом, за стаканом крепкого самогона, рассказывает много интересного о лесных воинах. В рассказе его как бы оживают, обретают человеческий облик все эти славные товарищи А., Б., В., Г. из лаконичных сообщений Евновича. Выстраиваются в целую шеренгу героев, как бы ждущих своего литературного воплощения. Хотя мой друг рассказывает довольно живописно и убедительно, не хочется, да и нельзя писать со слов. - Мне надо там побывать. Собственными глазами всех их увидеть. Я ждал, что будут меня отговаривать, ссылаться на трудности, выставлять всякие препятствия, а мне обыденно сказали: - Ну что ж, дадим тебе такую возможность. Доставим тебя через фронт хоть завтра. - И столь же обыденно спросили: - Каким временем располагаешь? -- Дня два-три, не больше. Фронт наступает, можно что-нибудь прозевать. Хотелось бы увидеть что-то особенно интересное, познакомиться с самым интересным человеком. - Ты всё охотишься за самым интересным? Никак не уймешься? Много, много у нас самого интересного. - Ну такое, о чём ещё не писали. - И такое есть. Есть такой человек. Очень здорово воюет. И о таких вроде бы ещё нигде не писали, кроме, пожалуй, нашей "Партизанской правды для оккупированных районов". Но её на Большой земле не читают. Интересный человек, только он... немец. - Из немцев Поволжья? - Нет, настоящий немецкий немец. Бывший ефрейтор гитлеровской армии, отличный пулемётчик и очень смелый товарищ. Он, как толстовские герои из "Войны и мира", по партизанским заданиям в немецкой форме смело переходит через фронт к своим соотечественникам, узнает, что и как, и возвращается... Только это уже не у нас, в нашей области, а в пограничном районе Смоленщины. Ну как, интересно? Устраивает? - Да. Все оказалось более будничным, чем я предполагал. И никаких особых страхов, никакой романтики. Мой комсомольский друг Ваня отобрал у меня все документы и приказал своему порученцу подыскать подходящий самолетный рейс. Оказывается, через линию фронта самолеты ходят регулярно, по графику. Везут продовольствие, боеприпасы, оружие, свежие газеты, а на обратном пути вывозят раненых, больных, хотя на освобожденной территории существует даже особый госпиталь. И перелетаем мы через фронт без всяких приключений. Никаких переживаний. Садимся на снежную поляну, границы которой обозначены четырьмя кострами. Самолет тотчас же окружает группа загоревших тяжелым зимним загаром, обросших ребят, которые сразу же принимаются сноровисто вынимать из багажного отсека какие-то ящики, тюки. Ко мне подходит эдакий щупленький дед с лицом, заросшим бородой и усами. Он обыденным голосом говорит, что командир получил радиограмму и послал за мной... "автомобиль с хвостом". Усадил меня в санки на сено, прикрытое дерюжкой, и часа через полтора мы уже сидели в жарко натопленной избе, где помещался штаб отряда "Смерть фашизму", и командир отряда, железнодорожник со станции Нелидово, рассказывал мне о необыкновенном своем партизане, о товарище Ш., как его поименовал Евнович в своем сообщении. Фриц Шменкель его имя. А товарищи по отряду зовут его Иваном, и не просто Иваном, а Иваном Ивановичем. Он сын рабочего кирпичного завода, коммуниста-тельмановца. Ещё в тридцать втором году, когда Фрицу было шестнадцать лет, его отца убили штурмовики, налетевшие на рабочее собрание. Товарищи погибшего взяли, так сказать, шефство над юношей, помогали его семье. Самого Фрица воспитывали в духе идей погибшего отца. Отработав на том же заводе, где и отец, Фриц, когда пришёл его год, пошел в армию. Собственно, в армию не пошёл. Не желая стать солдатом Гитлера, он под предлогом болезни уклонился от военной службы и в тридцать девятом году был осужден за это военным судом к двум годам исправительных работ. Зато, когда Гитлер бросил свои войска на Советский Союз, он пошёл в армию добровольно. Пошёл с намерением при первой же возможности перейти на сторону советских войск. С того самого момента, когда его 186-я пехотная дивизия переступила советский рубеж, он стал искать такую возможность. Но как перейдешь линию фронта? Поднять руки и идти? Не свои, так русские застрелят. А вот когда оказались в лесном краю и солдаты узнали, что здесь действуют партизаны, которых они очень боялись, Фриц покинул свою часть. Долго бродил по лесам, прятался, боясь натолкнуться на патруль полевой жандармерии. Оголодав и обессилев, он в отчаянии зашел в лесную деревушку. Постучал в избу, дверь ему открыла старая женщина. Она испугалась, увидев перед собой немецкого ефрейтора, вскрикнула, забилась в угол. По-русски Фриц немножко уже понимал, но верно произносил лишь три имени: Ленин... Сталин... Тельман... И эти три имени выручили его. Старушка оказалась не такой уж пугливой. На следующий день партизанский связной доставил Фрица со связанными руками и повязкой на глазах в отряд "Смерть фашизму". Его долго проверяли. Проверяли на деле. Наконец, проверили и приняли к себе. И вот теперь он воюет в этом отряде и является одним из самых храбрых и уважаемых бойцов. - В горячке боёв и сражений мы, что там говорить, иной раз забываем, что пять миллионов немцев когда-то проголосовали за Тельмана. Забываем, что когда-то в комсомольские годы сами носили юнгштурмовки и, здороваясь, поднимали кулаки к плечу, как "красные фронтовики". А они ведь есть, есть, эти пять миллионов. Они никуда не делись и не испарились. Наш Иван Иванович тому доказательство, - заключил свой рассказ командир отряда, в недавнем прошлом бригадир слесарей в депо Смоленск-2. - Ну а где же он, этот ваш Фриц? - спросил я, изнывая от нетерпения. - Сейчас он на операции - тут один мосток на линии Смоленск - Белый надо нам подорвать. Такая у нас задача .. Да вы ложитесь, отдыхайте с дороги. Завтра мы их ждём... Филипп, постели батальонному комиссару на печке. Филипп был тот самый обросший полосами возница, который привёз меня в отряд на своем "автомобиле с хвостом". Только теперь, когда оттаяли его заиндевевшие борода, усы и ресницы, он оказался не стариком, а парнем, что называется, в самой поре, с добрыми грустными глазами Он расстелил на печке тулуп, бросил туда колкую, набитую соломой подушку, и я, устав от дороги и необычных впечатлений, мгновенно заснул. Проснулся поздно, когда на узорах инея, густо затягивавшего стекла подслеповатых окон, искрились лучи уже взошедшего солнца. У окна на лавке сидел молодой белокурый человек. Он дремал, подперев голову обеими руками, но, почувствовав, что на него смотрят, тотчас же вскочил и вытянулся. Он был в партизанской справе, в стеганых фуфайке и ватных штанах, но что-то в нем было такое, что говорило о том, что он не русский. - Фриц Шменкель? - Так точно, - сказал он по-русски, но с таким шиком, с каким немецкие солдаты отчеканивают начальству "яволь". Познакомились Присели к столу. Поскольку биографию необыкновенного этого партизана мне уже рассказывали, я не стал мучить нового знакомого биографическими вопросами Перевел разговор на его сегодняшние партизанские дела. Кроме грех имен, которые когда-то помогли ему вступить в контакт с партизанами, он знал уже много русских слов. Все понимал, хотя отвечал с трудом. Но говорить всё-таки было можно. Да, он пулемётчик. Да, он учит партизан обращаться с трофейным оружием. "Его у нас теперь много, трофейного оружия: и пулеметы, и гранаты, и взрывчатка. Есть миномёт". Да, в свободное время учит товарищей со всем этим обращаться. - В свободное время? - Я не так выразился? Ну да, когда я не выполняю боевого задания, то есть свободное время. - А у вас много бывает боевых заданий? - Да. Как и у всех моих товарищей. Мы тут. - И он с трудом произнёс редкое, но, должно быть, очень понравившееся ему русское верхневолжское выражение - Мы тут не жи-ру-ем. Жируем - так? Да, отряд "Смерть фашизму", в котором основным ядром были железнодорожники, не жировал. И сам Фриц тоже не жировал. Он о себе вообще старался не говорить. Но его русские товарищи, которые, по всему видать, его любили и относились к нему с уважением, рассказали о нем немало интересного. Однажды в разгар боя отряду "Смерть фашизму" было поручено перерезать ветку коммуникации, по которой снабжались немецкие част. Дорогу заминировали. В лесу устроили засаду. Но, уже наученная горьким опытом, немецкая часть двигалась осторожно. Вперед был выслан мотоциклист. Фриц Шменкель, одетый на этот раз в немецкую форму, очередью из автомата срезал мотоциклиста, сел на его мотоцикл, поехал навстречу колонне, доложил: путь свободен, - и сам вывел колонну прямо на партизанскую засаду. Машины были обстреляны с близкого расстояния. В другой раз группа в двенадцать человек попала в беду. Оказалась в районе деревни, избы которой были заняты передислоцирующейся немецкой частью. Партизаны ночевали в лесу. Голодали, обессилели. Тогда Шменкель, надев немецкую форму, вошел в занятую противником деревню, добыл там хлеба, картошки. Все это погрузил на подводу и привез товарищам. В третий раз, явившись в село, в дом посаженного оккупантами старосты, потребовал собрать окрестных полицаев. Чтобы пришли с оружием. На проверку особой важности. Всю эту группу он якобы для проверки её боевых качеств отвёл в лес. Она попала в руки партизан. Сдалась, не произведя ни одного выстрела. Потом пособники противника были судимы партизанским судом... Уже в конце нашего разговора вернувшийся комиссар отряда - маленький пожилой человек - принёс какое-то объявление на русском и немецком языках. Это была листовка. Приказ немецкого командования изловить бывшего ефрейтора Фрица Шменкеля. За поимку обещалась награда. Русский получает восемь гектаров земли и корову, немецкий солдат - две тысячи марок и двухмесячный отпуск в тыл. - Моя голова неплохо оценена, - сказал Фриц. - А по-моему, слишком дёшево, Иван Иванович. Они просто ещё не представляют, какая у тебя голова, - пошутил комиссар. И только уже после разговора, оставшись со мной наедине, комиссар признался, что очень беспокоится из-за этой листовки. Нет, не за Фрица: партизан всегда, каждую минуту рискует своей головой. Война есть война. Беспокоится о том, что узнали его настоящее имя. А дома у Фрица семья - жена Эрна, дети Ганс, Урсула, Криста. Как-то они там? Как бы на них не вымостили нацисты свою злобу на воинствующего антифашиста. - Н-да, это проблема... Лицо комиссара, очень интеллигентное лицо тонкого рисунка, покрытое, как маской, зимним загаром, стало печальным. В светлых глазах мелькнули беспокойство и грусть... Словом, знакомство, состоявшееся в маленькой деревушке, где базировался штаб отряда "Смерть фашизму", много дало мне. И не только интереснейший, как я уже понимал, материал для газеты, но и богатую пищу для раздумий над особенностями этой страшной войны. Ведь прав был командир отряда, недавний железнодорожник, что в юности все мы увлекались немецким рабочим движением, носили форму юнгштурма, а молодежные наши хоры разучивали песни Эйслера, стараясь в пении подражать Эрнсту Бушу. Пять миллионов голосов были отданы Тельману, и ведь действительно не могли же они испариться, эти люди, доверившие свои голоса коммунисту. Перейдя без всяких приключений через фронт, добравшись до просторной избы, временно исполнявшей обязанности штаб-квартиры представителей средств информации, размещавшихся там сначала в два, а потом и в три слоя: на топчанах, на самодельных нарах и на печке, - засел за стол и, затенив керосиновую лампу газетой, принялся писать. К утру очерк, озаглавленный "Партизан товарищ Ш.", был написан. Сразу же набело, так что его можно было отнести на телеграф. Перечитав его, решил, что это самая моя интересная военная корреспонденция Придя к такому заключению, возликовал, в преотличном настроении проследил за ее прохождением по проводам и, получив сообщение, что она адресату вручена, отправился спать. Спал весь день, а потом ещё и ночь, ликуя даже во сне, уверенный, что завтра, самое большее послезавтра, "Правда" опубликует очерк о необыкновенном советском партизане Фрице Шменкеле, очерк, который произведёт впечатление на читающую публику и, может быть, встанет где-то рядом с такими шедеврами военной журналистики, как "Таня", написанная моим другом Петром Лидовым, или корреспонденция о подвиге шестнадцати гвардейцев, принадлежавшая перу Александра Кривицкого и помещенная в "Красной звезде". Но ни завтра, ни послезавтра очерк мой не появился. Вместо этого пришла лаконичная телеграмма, подписанная полковником Лазаревым: "Корреспонденцию "Партизан товарищ Ш." получили, при вашем приезде поговорим". Поговорим... Что оно значило, это "поговорим"? Через месяц я был вызван в Москву и первым делом спросил начальство: - Ну а что же мой Шменкель? - Увы, не пойдет, - ответил полковник Лазарев и, чтобы подсластить пилюлю, стал преувеличенно расхваливать другие мои корреспонденции. - Ну почему же, почему? - А вы видели лозунг, под которым выпускаются сейчас газеты? Не обратили внимания? "Смерть немецким оккупантам!" - вот этот лозунг. А ведь ваш герой пришел на нашу землю с оружием в руках как оккупант. Разве не так? Так или не так?.. Шменкели, увы, явление не типичное. Он, может быть, один на целый фронт. Вы убедительно, сердечно о нем написали. Никто не спорит. Гранку все читали. Но имеем ли мы право размагничивать лозунг, под которым выходит наша газета? Так или не так? Нет, не так, думал я и пошел к главному редактору, человеку, ум и политическую проницательность которого уважал. Редактор тоже похвалил очерк, но подтвердил: печатать его не будут. - Вы интересно рассказали об этом удивительном немце. А подумали ли вы о том, что у него в Германии родственники? Ведь есть родственники. - Да, жена Эрна, сын, две дочери. - Вы о них подумали? Ваше "Ш." гестапо быстро расшифрует. Они ведь не дураки, народ зоркий, хваткий... Найдут родных. Нетрудно понять, что сделают с детьми, если об их отце столь уважительно напечатала газета "Правда" - главный орган советских коммунистов. Подумали? И хотя я был просто влюблён в этот свой очерк, с таким доводом в конце концов не мог не согласиться. А Поспелов, всегда интересовавшийся людьми, стал расспрашивать об этом немецком ефрейторе, очень добро посмеялся над тем, что партизаны наделили его самым русским из всех русских имен и отчеств - Иван Иванович, - а потом, подведя итог разговору, сказал: - Подождите, настоящая война ещё только развёртывается. Ещё много будет таких Шменкелей. И о вашем Шменкеле не забудут. История такого не забывает. И он точно в воду смотрел, Петр Николаевич Поспелов - историк по своей первой профессии. Фрицу Шменкелю не довелось дожить до конца войны, до победы армии, в которую он перешёл в тяжелейшие для нашей страны дни. Ещё находясь в партизанском отряде, он был награждён боевым орденом Красного Знамени. Потом учился в школе разведчиков. Был заброшен в глубокий тыл гитлеровских войск, где успешно выполнял важные задания. В оккупированном Минске был выдан предателем, схвачен. Предстал перед военным судом и расстрелян на кладбище 22 февраля 1944 года... До последнего своего дня он, немецкий коммунист, остался верен партизанской клятве, данной им ещё в лесах Верхневолжья. "...Не жалеть ни крови, ни жизни и не склоняться перед германским фашизмом". Он не склонился. И вот теперь, когда вспоминаю об этой очень мне дорогой, но так и не увидевшей свет корреспонденции "Партизан товарищ Ш.", я неизменно думаю, как прав был Поспелов и как он далеко видел. И книгу о Шменкеле написали мои калининские коллеги А. Егоров и П. Александровский. Интересную книгу. И песню о нём поют немецкие пионеры… История не забыла Фрица Шменкеля, а мне, журналисту, жалко, что тот мой давний очерк тогда остался ненапечатанным. Полевой Б.Н. "Самые памятные: Истории моих репортажей". - М.: Мол. гвардия, 1980, 148-157.
Люба: Н.И. Быкова Научный сотрудник Калининградского историко-художественного музея «СВОБОДНАЯ ГЕРМАНИЯ» В ШТУРМЕ КЕНИГСБЕРГА Специфической областью немецкого антифашистского движения в период 1943-1945 годов являлась деятельность фронтовых организаций Национального комитета «Свободная Германия» (НКСГ). В 1943 году победы Красной армии в битвах под Сталинградом, Курском, Орлом окончательно завершили коренной перелом в войне. Это создало благоприятные предпосылки для образования центра антифашистского движения. 12-13 июля 1943 года в городе Красногорске под Москвой состоялась конференция немецких антифашистов, на которой был создан НКСГ и положено начало движению «Свободная Германия». Участники движения получили возможность активно действовать на фронтах и вести антифашистскую пропаганду. Они выполняли специальные задания в тылу гитлеровских войск, распространяли антифашистские издания, добивались перехода на сторону НКСГ немецких солдат и офицеров. Деятельность НКСГ проводилась открыто с помощью листовок и звуковещательных станций, а также и нелегально, путём проведения акций в прифронтовой зоне и в тылу вермахта. Создавались школы НКСГ, где преподавателями были наиболее политически подготовленные антифашисты и политэмигранты. Школы для немецких антифашистов имелись почти на каждом фронте. Небольшие антифашистские школы создавались и при отдельных армиях. Осенью 1944 года в полосе 2-го Белорусского фронта действовало от 120 до 150 немецких антифашистов, а в полосе 1-го Белорусского фронта - от 150 до 200 антифашистов. Немецким антифашистам были предоставлены подвижные радиостанции, работавшие на средних и коротких волнах. На 1-м Прибалтийском фронте немецкие антифашисты работали на радиостанции «Балтика». Осенью 1944 года и в начале 1945 года директором на ней работал немецкий антифашист Хорст РЮЛЛЬ. Станция работала в вечернее и в ночное время. Она передавала обращения немецких военнопленных и их фамилии, доклады, комментарии немецких антифашистов. Передачи можно было слышать в Восточной Пруссии, Померании и в большей части Мекленбур-га. В среднем, в полосе каждого фронта проводилось до тысячи звукопередач в месяц. В качестве пропагандистской деятельности применялись письма по службе прежней работы. Сотни тысяч таких писем переправлялись ежемесячно через линию фронта, их забрасывали в почтовые ящики полевой почты Германии. Такие письма сбрасывались советскими лётчиками, доставлялись на немецкие позиции с помощью агитснарядов. Группами движения «Свободная Германия» письма направлялись командирам и офицерам противника, в них давалась информация о положении на фронтах и на родине, подчёркивалась неизбежность военного поражения гитлеровской Германии. Так, 6 сентября 1944 года на 2-м Белорусском фронте переправили через линию фронта 380 писем, 21 сентября - 300 писем. В июле 1944 года представитель НКСГ на 2-м Белорусском фронте отобрал в сборном лагере военнопленных этого фронта 27 немецких солдат и унтер-офицеров для подготовки и выполнения спецзадания. Из 12 человек создали четыре группы по три человека в каждой. Члены группы должны были при переходе линии фронта доложить в ближайшем штабе вермахта, что они, якобы, отбились от своей части при выходе из окружения. Их задание заключалось в создании группы движения НКСГ. 23 июля 1944 года эти четыре группы перешли фронт на разных участках. Из остальных 15-ти военнопленных создали ещё пять групп. Одна из этих групп, получившая условное название «Овощной суп», была сброшена на парашютах в район Ликк-Летцен-Иоганнесбург (Эльк-Гижико-Пши в Польше). Их задача состояла в сборе разведывательных данных и передаче сведений по радио в инстанции Красной армии. В течение шести недель с группой поддерживалась постоянная связь, но после ареста одного из антифашистов, группы вынуждена была сменить район действия. Дальнейшая радиосвязь с ней прервалась. В начале октября 1944 года в Восточной Пруссии действовала группа немецких антифашистов, сброшенная с парашютами, в составе которой находился Пауль ЛЮДАС. Она проводила агитационно-разъяснительную работу среди немецких солдат, собирала сведения военного характера, передавала сообщения по радио. Часть этой группы была задержана близ Пиллау (Балтийск) полевой жандармерией и помещена под стражу. Позже группу освободила Красная армия. Другая часть группы попала в руки нацистов. Разведчиков приговорили к смерти, они содержались в военной тюрьме Торгау и 8 мая были освобождены Красной армией. В антифашистской школе 1-го Прибалтийского фронта с военнопленными работали опытные армейские и дивизионные политработники: майоры А.Г. Мосяков, В.Н. Черкесов, капитан Л.Д. Денисов старший лейтенант А..К. Эдер, капитан В.Н. Мамонтов, майоры Г.Я. Стотланд, А.Т. Тарасенко, лейтенант В.А. Звегин-цев. Руководил школой майор Б.Л. МАРТЕНС. Ведущим лектором школы был подполковник А.Г. Белоцерковский. Деятельными помощниками советских офицеров были немецкие антифашисты: Гюнтер Кляйн, Макс Шнайдер, Герхард Ворлицер, Герман Диртц. Большую роль в антифашистском сплочении слушателей школы сыграл Герман РЕНЧ, с сентября 1944 года бывший уполномоченным Национального комитета «Свободная Германия». Позднее при антифашистской школе 1-го Прибалтийского фронта создали специальные курсы для женщин и девушек из районов, освобождённых от фашизма. На таких курсах прошли подготовку около ста женщин, задействовано около 50-ти женщин, которые проводили работу среди беженцев из Восточной Пруссии и Померании. Командующий 1-ым Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян проявлял большой интерес к акциям немецких антифашистов и дал целый ряд указаний по их подготовке и проведению. В феврале 1945 года группа антифашистов численностью 40 человек, во главе с капитаном КРАНДЕВАЙСОМ перешла линию фронта неподалёку от Раушена (Светлогорск) по проходу, сделанному советскими солдатами в минном поле. В задачу группы входили проведение агитационно-пропагандисткой работы среди немецких солдат в Пиллау (Балтийск) и сбор разведывательных данных. Антифашисты выполнили задания в течение двух дней и возвратились на исходный пункт в расположение советских войск. Антифашист Франц КРАЙДЕНВАЙС - бывший командир 2-го батальона 1149-го полка 563-й «Народно-гренадёрской» дивизии, по своему социальному происхождению был потомком старого баварского аристократического рода, воевал военным лётчиком. В районе Приекуле его батальон наголову разбили советские воины, и сам он сдался в плен. Находясь в плену, попал в антифашистскую школу. Одна из акций антифашистов была предпринята 21-22 февраля 1945 года на Земландском полуострове, близ Раушена (Светлогорск). Возглавил её вновь Ф.КРАЙДЕНВАЙС. В акции приняли участие 11 человек. Они благополучно приблизились к линии гитлеровской обороны. Но во время перехода группы в тыл противника, разведчики наткнулись на противопехотные мины. Раздался взрыв. Осколками были ранены Ф.Край-денвайс и следовавший за ним Йосеф ЛУККНЕР. Антифашисты повернули обратно и унесли раненых в тыл. На заключительном этапе войны члены фронтовых организаций НКСГ неоднократно обращались к советскому командованию с просьбой разрешить принять участие в активных действиях по освобождению своей родины от фашизма, восстановлению доброго имени немецкого народа и скорейшему окончанию войны. Выпускники антифашистской школы при Земландской группировке советских войск, в частности, просили в марте 1945 года направить их в Кёнигсбергский котёл. Советское командование дало согласие на это. Из немецких антифашистов организовали два взвода, ударную группу и отделение управление ротой. 18 марта 1945 года 58 лучших курсантов школы 1-го Прибалтийского фронта под руководством одного из основателей Национального комитета «Свободная Германия» солдата Эмиля КРУММЕЛЯ прибыли в посёлок Зид-лунг (Чкаловск). Отсюда антифашисты предприняли неудачную попытку проникнуть возле железнодорожной станции Гольдшмиде (Дмитрово возле Чкаловска) в 561-ю «Народно-гренадёрскую» дивизию, чтобы убедить солдат капитулировать. Но нейтральная полоса была сильно заболочена, здесь же проходил залитый водою ров. Курсанты не смогли преодолеть эти препятствия и вернулись на свою базу. Потом командиром роты назначили лейтенанта Альфреда ПЕТЕРА, командирами взводов - унтер-офицеров Гебхарда КУНЦЕ и Гарри БОРНМАННА и командиром отделения управления ротой - ефрейтора Гюнтера КЛЯЙНА. Альфред Петер был артиллерийским офицером, отличался волевым характером и хорошими организаторскими способностями. В плен попал под Сталинградом в 1943 году. Его переход на антифашистские позиции произошёл не сразу. Огромное воздействие оказало на него общение с Вили БРЕНДЕЛЕМ и другими деятелями партии немецких коммунистов. Во избежание кровопролития и жертв, курсанты решили при переходе к передовым частям немецкой обороны выдать себя за возвращающуюся в свою часть группу, или разведывательную группу, сбившуюся с пути. В ночь на 22 марта 1945 года рота снова перешла линию фронта вблизи станции Гольдшмиде (возле посёлка Чкаловска). По радио группа поддерживала связь с начальником 7-го отдела политического управления 1-го Прибалтийского фронта подполковником Е.А. Бродским и начальником фронтовой антифашистской школы майором Б.Л. Мартенсом. Примерно через 300 метров ударная группа наткнулась на немецкую огневую позицию и, выдав себя за отбившийся от части разведывательный дозор, разоружила расчёт и вывела пулемёт из строя. Затем «заблудившиеся разведчики» спокойно разъяснили трём захваченным врасплох немецким солдатам, кем они являются на самом деле. Два взвода выдвинулись через образовавшуюся брешь и, подойдя к окопам, обратились к солдатам, заявив, что они являются представителями движения НКСГ и намерены спасти им жизнь. Солдаты поодиночке стали вылезать из окопов и, не оказав сопротивления, дали себя разоружить и отвести к пункту сбора пленных. Эта была 3-я рота 1-го батальона 561-й «Народно-гренадёрской» дивизии. К ефрейтору Гюнтеру Кляйну, который обеспечил брешь, обратился унтер-офицер с группой солдат из сапёрного батальона. Кляйн разоружил унтер-офицера и потребовал, чтобы солдаты сложили оружие, что они и сделали. Тем временем ударная группа Арно Борнманна успешно продвигалась вглубь кёнигсбергской обороны и достигла командного пункта роты. Её командир обер-лейтенант Грюнвальд оказался в полном неведении о том, что происходило в вверенном ему подразделении. Захваченный врасплох курсантами Борнманна, он первоначально разделил участь своих солдат, но в последний момент, воспользовавшись темнотой, скрылся вместе с несколькими солдатами. Далее перед антифашистами находились позиции, занятые фолькштурмовцами. Альфред Петер дал знать по радио, что он и его товарищи полны решимости двигаться дальше, но до рассвета оставалось 30 минут. Группе посоветовали завершить рейд. На рассвете группа вернулась на базу с 35-ю немецкими солдатами. Группа понесла потери: убит обер-ефрейтор Рюдигер, ранены штабс-ефрейтор Граберт и солдат Мюллер. Командующему Земландской группировкой войск генералу армии И.Х. Баграмяну была передана полевая папка. В ней находилась схема участка обороны 3-й роты 1-го батальона 1143-го полка 561-й «Народно-гренадёрской» дивизии и другие важные документы. Через неделю после этой операции советское командование изложило конкретный план штурма Кенигсберга, согласно которому самый концентрированный удар наносился на участке 561-й дивизии, оборону которой так искусно «просверлила» группа Петера. Из захваченных немецких солдат четверо заявили о готовности возвращения на боевые позиции, чтобы убедить солдат в бессмысленности сопротивления. Двенадцать других солдат обратились с просьбой принять их в антифашистские школы. Спустя неделю А.Петер направил в Кенигсберг курсантов КЦИОСЕКА, ШМИДТХЕНА, КИРХМЕЙРА и МЁЛЛЕРА. Эти добровольцы вызвались доставить в осаждённый город личные послания активного деятеля НКСГ генерал-лейтенанта Вингенца МЮЛЛЕРА командующему немецкими войсками на Земландском полуострове генералу Гольнику и командиру IX армейского корпуса генералу Вуттману. В послании содержался призыв прекратить бессмысленное и безнадёжное сопротивление, избавить кёнигсбержцев от напрасных жертв. Антифашисты взяли с собой 1500 писем немецких граждан, находившихся на уже освобождённой от фашизма территории Восточной Пруссии, адресованные их родным и близким в Кенигсберге, и 70 писем военнопленных к родным. Впоследствии комендант Кенигсберга генерал Отто Ляш подтвердил, что 23 марта 1945 года в расположение 75-го охранного полка полковника Гросса проникли четверо немецких солдат, что с этими людьми он сам лично разговаривал и прочитал письмо генерала Мюллера с призывом о капитуляции. Оценивая содержание послания, генерал О.Лящ сказал, что изложенная в нём характеристика военного положения Германии представлялась абсолютно верной. Однако, говорил О.Ляш, то обстоятельство, что в призыве Мюллера не содержался ответ на вопрос, что будет с Германией после неотвратимого поражения, весьма снижало действенную силу послания. Надо отметить, что недостаток опыта привёл к тому, что проведённая акция в ночь на 5 апреля 1945 года не увенчалась успехом. При определении места этой операции выбор пал на район форта № 3 «Фридрих Вильгельм I». Боевой группой численностью 79 человек руководил лейтенант Петер. Во главе ударной группы встал Арно Борнманн, командирами других подразделений назначены Гебрард Кунце, Гарри Лау и Карл-Гейнц Майсснер. Эта группа попыталась на рассвете 5 апреля 1945 года вклиниться в боевые порядки 367-й пехотной дивизии в районе Нойхаузер Тиргартен (западная окраина Гурьевска). Участники операции планировали установить контакт с гарнизоном форта номер три и, в случае необходимости, силой оружия заставить его прекратить сопротивление. Добравшись до немецких позиций, группа выдала себя за отбившихся от своей части боевой дозор. В ответ на это в командный пункт роты был немедленно послан связной и поднята тревога на всём участке. Фашистов смутило большое количество участников «боевого дозора». Кто-то встревожено крикнул, что здесь гораздо больше людей, чем обычно бывало в разведгруппе и что это - подозрительно. Хотя ударной группе антифашистов удалось обезвредить один пулемётный расчёт, но по району нахождения группы был открыт огонь из форта. Группа вынуждена немедленно отойти. На обратном пути были ранены Гарри Лау, Тассилов Куммер, Эгон Доберт, Фриц Шилке, Хельмут Фиркант, Герберт Шварц, Манфред Турнеретшер, Бернет Зиг, Герберт Сузалла. При проведении операции, как было отмечено в докладе руководства школ, особо отличились: фельдфебель Арно Борнманн, унтер-офицеры Курт Кнооб, Гебхард Кунце, Гарри Лау, обер-ефрейторы Эгон Лоберт, Якоб Петри, Герман Штарк, Ганс Дитрих, Август Краузе, Ганс Шляйншок, Карл-Хайнц Майснер, Альберт Крафт, ефрейторы Хельмут Фиркант, Гюнтер Кляйн, Генри Абратис. В ночь с 8 на 9 апреля 1945 года, захватив листовки с обращением маршала A.M. Василевского, в центр Кенигсберга проникли две группы антифашистов из комитета «Свободная Германия». Они распространяли среди окружённых листовки. Одна из групп, в сопровождении капитана А.П. Пушкарского, несла белый флаг и попыталась приблизиться к зданию цитадели. Но фашисты не допустили парламентёров, открыв по ним ураганный огонь. В ночь с 8-го на 9-е апреля свыше 70 курсантов антифашистской школы прибыли в район кёнигсбергского зоологического сада, разместившись в доме № 9 по Штегеман-штрассе (ул. Черняховского). Рано утром 9 апреля антифашисты командировали в район Нового театра и Почтовой дирекции две группы парламентёров по пять человек в каждой. Первую группу возглавил лейтенант ТЕСКЕ, в неё входили обер-ефрейтор Герман Бергман, ефрейтор Кунабальд РААБ, обер-ефрейтор Курт Тальке. Вторую группу возглавлял обер-лейтенант Шварц, членами её были обер-ефрейтор Фриц Вольф, обер-ефрейтор Леопольд Гарски, ефрейтор Фридрих Петрозески. Пройдя через охваченный огнём и дымом Зоологический сад, парламентёры с белыми флагами вышли к Театральной площади, где тотчас были опознаны. К ним устремились солдаты, женщины, дети, старики. Поняв стремление немцев перейти под защитой парламентёров в район, находившийся под контролем советских войск, где уже утих гул сражения, фашисты открыли по собравшимся пулемётный и автоматный огонь, от которого погибло много людей. Вместе с ними погибли антифашисты-парламентёры: лейтенант Теске, обер-ефрейтор Курт Тальке, солдат Герман Каудаш. Группа обер-лейтенанта Шварца была вынуждена прекратить акцию также вследствие сильного огня со стороны фашистов. 9 апреля 1945 года в 16 часов 15 минут комендант города Кенигсберга генерал Отто Ляш приказал передать советскому командованию просьбу прекратить боевые действия. Капитуляция Кенигсберга ускорила процесс крушения немецкого рейха. Боевые заслуги антифашистов-фронтовиков высоко оценены во время боёв за Кенигсберг. Троих наиболее отличившихся - Альфреда Петера, Гебхарда Кунце, Альфонса Шрайбера - представили к награждению: первого - орденом Отечественной войны I степени, двух других - орденами Отечественной войны II степени. ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ 1. Бродский Е.А. Славная страница пролетарского интернационализма. - Москва, 1980. 2. Бродский Е.А. Они не пропали без вести. - Москва, 1987. 3. Бродский Е.А. Живые борются. - Москва, 1965. 4. Бланк А., Левель Б. Наша цель - свободная Германия. - Москва, 1976. 5. Баграмян И.Х. Там мы шли к Победе. - Москва, 1988. 6. Фольв В. На стороне Красной армии. - Москва, 1976. 7. Померанцев В. Фронтовые записи // За доблестный труд. - 1988. - 22-24 декабря. 8. Архив Министерства обороны СССР. Фонд 32 опись 11306, дело 571, л. 96-112; дело 53, л. 58; дело 13, л. 266. 9. То же, дело 53 л. 58. 10. То же, дело 13, л. 266. Из архива Калининградского историко-художественного музея. «Историческая справка», разработка Н.И. Быковой, одобрена методическим советом музея 28 сентября 1998 года (с сокращениями).
полная версия страницы