Часть 9903

Форум » О Зое Космодемьянской, Вере Волошиной, Лиле Азолиной » Часть 9903 » Ответить

Часть 9903

Дарья: МОИ ДЕТСТВО и юность до войны складывались так, как у тысяч моих сверстников. Родился я в Москве в 1924 году, в семье военнослужащего. Детский сад, школа, октябрятская звездочка, пионерский отряд и школьная комсомольская организация. После окончания 9-го класса 408-й школы в июне 1941 года я с родителями отдыхал в деревне близ станции Григорово. 22 июня с утра поползли слухи, будто бы началась война. Передавали это шепотом друг другу соседи, опасаясь, что «заберут» за распространение вражеских слухов. Наконец около полудня по радио все услышали выступление В.М.Молотова о нападении фашистской Германии. Меня мучила мысль, что я отстану от одноклассников, которые найдут себе дело, а может быть, и уйдут на фронт. Наконец 26 июня удалось убедить отца и мать отпустить меня в Москву. Прямо с вокзала направился в райком комсомола. Конечно, там было столпотворение: толпа юношей и девушек осаждала «комитетчиков», требуя отправки на фронт. Подошла и моя очередь. «Сколько лет?» — «Семнадцать будет в октябре». — «Пойдешь на завод. Задание — освоить специальность фрезеровщика и выполнять оборонные заказы». Однако через два дня завод получил разнарядку на строительство оборонительных рубежей. В ночь на 30 июня я забрался в товарный вагон на станции Рижская-Товарная, надеясь, что буду близко к фронту. А там, может быть, и повоевать придется. Ехали в товарных вагонах: сидели, лежали и спали прямо на полу. Питались тем, что собрали дома на дорогу. В ночь на 3 июля, не доезжая до Вязьмы, выгрузились. А под утро немецкие самолеты подвергли бомбардировке Вязьму и близлежащие станции. Два-три человека были ранены осколками. Было страшновато, но особенно испугаться не успели. Разместились в близлежащей деревне. С большим рвением юноши взялись за ломы и лопаты. Противотанковый ров имел глубину до 3 метров, ширину — по дну 2,5 метра, по верху — 6 метров. За 3—4 дня бригада из 10 человек выкапывала ров протяженностью до 10—12 метров. Сознание того, что здесь должны быть остановлены вражеские войска, помогало преодолеть усталость, не обращать внимания на дожди и жару, мозоли на ладонях, травмы. ...На второй день по возвращении домой записался в противопожарную дружину. Каждую ночь поднимался со своим напарником на крышу своего дома. Незабываемое, но опасное зрелище! Вызывало мальчишеское огорчение, что «зажигалки» не падают на наш дом: хотелось показать себя в деле. Как ни странно, но не было никакого чувства страха от бомбежек. В середине октября Москва была сумрачной, настороженной. Интенсивно вывозились предприятия и учреждения. Но внешне было все строго, спокойно. А вот 16 октября мне запомнилось не панической обстановкой. В этот день мне исполнялось 17 лет. Был скромный семейный праздник, на котором мне подарили безопасную бритву. 24 октября в школу пришел инструктор райкома комсомола для отбора добровольцев в часть особого назначения для участия в партизанской борьбе или подпольной работе в тылу врага. Я попросил секретаря комитета комсомола Николая Веревочкина-Павлова включить меня в список кандидатов. На другой день была отборочная комиссия в райкоме, а 26 октября 1941 г. последовал вызов в горком ВЛКСМ, размещавшийся в Колпачном переулке. В кабинете секретаря горкома ВЛКСМ А.Н.Шелепина собралось около 30 юношей и девушек. Одетый в военную форму без знаков отличия, с маузером в деревянной кобуре, секретарь обратился к присутствующим. — Родине нужды бесстрашные патриоты, способные перенести самые тяжелые испытания, готовые на самопожертвование. Хорошо, что вы все согласились пойти в немецкий тыл. Но может случиться так, что до 95% из вас погибнут. От фашистов не будет никакой пощады: они зверски расправляются с партизанами. Если кто-то из вас не готов к таким испытаниям, скажите прямо. Никто вас не осудит. «Отказников» не было. Через день всех добровольцев собрали в фойе кинотеатра «Колизей» (ныне театр «Современник»), погрузили в крытые грузовые машины и повезли в расположение войсковой части № 9903. С наступлением темноты ехали по знакомым с детства местам к району Лефортово: улицы Бауманская и Радио, по мосту через Яузу — мимо моего дома № 3 на Красноказарменной улице, мимо детского сада, куда меня водили «за ручку», школы, где я только что окончил 9-й класс. Вдруг в конце улицы машины завернули во двор дома №14. Мы приехали в часть, а до дома — три трамвайных остановки. После недолгого обучения начались долгие месяцы боев в составе диверсионных и разведывательных групп в стане врага. Со школьным товарищем Николаем Веревочкиным-Павловым я провоевал до июня 1942 года. К сожалению, он на себе испытал беспощадность фашистских оккупантов. Будучи в разведке 6 июня, он с напарником Михаилом Зайцевым был схвачен фашистами. Через день они вместе с несколькими ранеными партизанами, захваченными в лесном госпитале, были заживо сожжены. В ту разведку с Зайцевым сначала был послан я, но был возвращен заменившим меня Николаем. Меня вернули в связи с найденной в лесу авиабомбой, которую нужно было разрядить, чтобы извлечь взрывчатку. А этим делом в отряде занимались Виктор Буташин и я. ...23 месяца я воевал в этой части, из которых большую часть времени действовал в тылу фашистских войск. Десятки боевых операций, диверсий. И порой при встречах с товарищами мы удивляем друг друга воспоминаниями об эпизодах, в которых участвовали и совершенно забыли. Слушаешь рассказ о себе, как о другом человеке, и удивляешься. Для выполнения разведывательных и диверсионных задач в части формировались группы или отряды из нескольких групп, которые засылались в тыл врага. Такие подразделения (группы — 5—15 бойцов, отряды — 20—50) были маневренны, незаметно перемещались в районах, где была высокая плотность немецких войск. Только за период битвы за Москву и в период контрнаступления в/ч 9903 направила в тыл противника 50 боевых групп и отрядов. Некоторые группы выполняли задания по 2—3 раза. В/ч 9903 подчинялась разведотделу штаба Западного фронта, а через него — непосредственно командующему фронтом. Об общих итогах боевой деятельности части судить трудно, т.к. после ударов (минирований, поджогов, подрывов) группы отходили, не дожидаясь результатов своей работы. На сотнях мин, установленных бойцами части осенью и в начале зимы 1941 года на дорогах в тылу противника, в засадах и при налетах на фашистские объекты было уничтожено множество живой силы и боевой техники противника. Не подсчитать число автомобилей с проколотыми «ежами» шинами. Были добыты ценные разведданные о действиях и замыслах фашистов. Существование и результаты боевой работы в/ч 9903 в годы войны и длительное время после войны не освещались в печати. На то был ряд причин. Но следует вспомнить, что Зоя Космодемьянская была военнослужащей в/ч 9903. А не партизанкой, как для конспиративности писали многие годы и, к удивлению, пишут и сейчас. В составе разведывательно-диверсионной группы под командованием сержанта П.С.Проворова Зоя вышла на боевое задание в ночь на 21 ноября 1941 года и погибла в деревне Петрищево. 29 ноября была захвачена раненной, подвергнута истязаниям и повешена недалеко от подруги в деревне Головково, другая девушка-боец из той же боевой группы — Вера Волошина, ставшая Героем за свою отвагу и мученическую смерть. В НАЧАЛЕ ноября 1941 г. группа в составе восьми человек под командованием К.Ф.Пахомова перешла линию фронта. В ночь на 5 ноября группа проникла на окраину Волоколамска. Но ее обнаружили немецкие часовые. Бойцы отбивались гранатами, бутылками с горючей смесью, но вырваться из кольца врагов не сумели. Заканчивались патроны и гранаты. На каждого воина набросилось по 3—4 фашиста. Полуживых, израненных бойцов, осыпая ударами, повели в штаб. Хозяйку дома, где допрашивали пленных, выдворили на улицу, но на русской печи осталась ее тринадцатилетняя дочь. От нее и стали потом известны подробности допросов. На советских воинов было страшно смотреть — избиты, все в крови. Двоих втащили, сами они уже не могли идти. Девушки тоже были ранены. Никто не сказал ни слова: кто такие, откуда, с какой целью пришли и т.п. ...Их вывели к виселице на широкой Солдатской площади. Они стояли, окруженные шумной толпой гитлеровцев. Они знали, что сейчас будут казнены. Командир группы Костя Пахомов тихо сказал: «Выше голову, ребята! Один за всех, за тебя весь цех» — такая у них была поговорка на Московском заводе «Серп и молот» (пятеро человек из группы пошли в армию добровольно с этого завода). Обнявшись, истекая кровью, бойцы запели «Интернационал» и сделали несколько шагов на стену врагов. Фашисты изрешетили обреченных из автоматов. Потом казнили вторично —повесили там же, на Солдатской площади. Скованные морозом, тела героев висели полтора месяца, до освобождения Волоколамска. Погибшие были с воинскими почестями преданы земле. Однако их принадлежность к Красной Армии объявлена не была. А ведь это были красноармейцы нашей части: Константин Пахомов, Николай Галочкин, Николай Коган, Павел Кирьяков, Виктор Ординарцев, Елена Полтавская, Александра Грибкова-Луконина, Иван Манаенков. 9 февраля 1942 года газета «Правда» сообщала: «От имени Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и отвагу Военный совет Западного фронта наградил орденами Ленина восемь отважных комсомольцев, народных героев, замученных немецкими мерзавцами в Волоколамске ...» Также причислялись к партизанам Герои Советского Союза Иван Банов, Елена Колесова, Григорий Линьков, чьи военные дороги начались с в/ч 9903. В течение первых полутора лет войны боевые группы и отряды выполняли и разведывательные, и диверсионные задачи. По мере развертывания партизанского движения диверсионная работа наших групп сокращалась и переходила к местным партизанским отрядам. Они быстро вырастали численно и при активном участии наших групп обучались минно-подрывному делу, вооружались и приобретали опыт. С нашей помощью партизанские отряды стали получать из-за линии фронта вооружение, боеприпасы, а также радиосредства и становились вполне самостоятельными. Мы переключались на разведку, в том числе — агентурную. До весны 1942 года сплошной обороны не было. Поэтому линию фронта переходили пешком. Но уже в сентябре 1942 года при засылке отрядов на большую глубину стали использовать парашютно-десантный способ. Опыта прыжков с парашютом почти ни у кого в части не было (только 1—2% летали до войны как пассажиры). Некоторые до войны прыгали с вышек. Обучение ограничивалось кратким ознакомлением с устройством парашюта и некоторыми рекомендациями, как вести себя при прыжке. Таким образом, для подавляющего числа десантников это был не только первый прыжок, но и первый полет в самолете. Для меня, например, так и было. Перед укладкой парашюта с будущим десантником беседовал кто-либо из командования. Вот как вспоминал это Б.Д.Творогов: «... Спрогис вызывал каждого и спрашивал: «Летал на самолете? — Нет. — Полетишь? — Полечу. — Прыгать с парашютом умеешь? — Нет. — Прыгнешь? — Прыгну». И так спросил он всех 45 человек ...» Это был отряд лейтенанта Г.Я.Герчика. Такую «беседу» прошел и я в августе 1942 года. При десантировании был поставлен первым к двери. От волнения я выпрыгнул в дверь за 1—2 секунды до команды и немного оторвался от места приземления товарищей. Но все закончилось благополучно, хотя я еще в воздухе (раньше времени) начал расстегивать замки подвесной системы. Что мне довелось делать в тылу врага в течение многих месяцев? Наверное, всё. Минировал дороги, вырезал сотни метров линий связи, рвал мосты, эшелоны, железнодорожный путь, участвовал в засадах, в поисках по захвату «языков», нес караульную службу, был в дозорах на маршах, разведывал объекты, участвовал в боях с гарнизонами, принимал «на костры» грузы на парашютах и самолеты с посадкой, готовил посадочные полосы, разряжал немецкие бомбы, варил группе обеды, строил землянки, плоты для переправ, помогал врачам при операциях, косил сено, десятки раз сопровождал агентурщиков, радистов, разведчиков на объекты работы и обратно. В АПРЕЛЕ 1942 года одному из отрядов части, действовавшему в составе бригады брянских партизан под командованием капитана Г.И.Орлова, было поручено взорвать железнодорожный мост через реку Рассету на участке Брянск—Зикеево. По мосту шло интенсивное движение в сторону фронта. 10 апреля группа бойцов из отряда капитана П.Н.Худякова (около 20 человек) вышла на задание из гор. Дятьково, находившегося в тот период в руках партизан. Шли на лыжах. По прибытии в район моста была проведена тщательная разведка. Было установлено, что мост усиленно охраняется, особенно ночью. С обеих сторон моста на невысокой насыпи (примерно 4 метра) были оборудованы пулеметные ДЗОТы с круговым обстрелом. В районе моста лес был вырублен на глубину 40—50 метров. Мост находился в 300—400 метрах от станции Батогово, где располагался немецкий гарнизон — до 70 солдат и офицеров. У станционного здания находился сторожевой пост, а в ночное время — еще один пост у водокачки, где был крупнокалиберный пулемет с дежурным расчетом. В ночное время от Батогово в сторону Козелкино и Березовский периодически направлялись пешие патрули (3—5 солдат). 15 апреля к станции вышел отряд в составе 80 человек под командованием капитана П.Н.Худякова. Основу отряда составляли бойцы в/ч 9903. Зная, что придется подавлять хорошо оборудованные огневые точки оккупантов, отряд имел шесть ручных пулеметов и 20 автоматов ППШ. Винтовки и карабины могли с опушки леса блокировать фашистов в постройках станции, не допуская их к мосту. В отряде был также трофейный миномет. Отряд был разбит на две группы. Главная задача — захват и взрыв моста — была поручена группе бойцов в/ч 9903 в составе 30 человек. Другая группа — 50 партизан из местного отряда Н.С.Орешкина — должна была блокировать вражеский гарнизон на станции. Особое внимание было уделено подготовке подрывных зарядов. Это было поручено В.С.Буташину и мне, уже имевшим к тому времени опыт. Для подрыва моста связали два заряда по 16 килограммов тола. На этот раз переход к Батогово был более тяжелым. Шли на лыжах по мокрому снегу. Особенно тяжело было пулеметчикам и, наверное, еще тяжелее нам — подрывникам. Наша нагрузка на этом марше составляла 32—34 килограмма (16 кг — заряд взрывчатки в вещевом мешке и 16—18 кг — вооружение, снаряжение, продовольствие). Сейчас даже не верится, что так могло быть. Длина маршрута в один конец с учетом обходов опасных и труднопреодолимых мест составляла более 45 километров. В ночь на 17-е провели разведку. В расположении противника на станции и у моста было спокойно. Нападения там не ожидали. В пять часов утра группы начали выдвижение к объектам атаки и к рассвету полезли под балки по кладкам из шпал. В каждой тройке один из помощников подсаживал подрывника и подавал наверх заряд, другой сразу же перебегал под мостом на противоположную сторону насыпи в готовности встретить огнем фашистов. ...Пули цокали по железным конструкциям моста и могли поразить только с рикошета. Кроме пуль, под мост могли полететь гранаты из ДЗОТов, если там остались живые. Но об этом не думалось. Некогда. Но вот привязаны заряды, проверена мина, вставлены детонаторы со шнурами. По команде В.С.Буташина поджигаются огнепроводные шнуры и запускаются часовые механизмы мин. Теперь до взрыва около 3 минут. Отход. Подрывники (Виктор и я) быстро слезли с укладки из шпал и с лыжами в руках поспешили к лесу. Огонь со станции по мосту почти прекратился. Вот и опушка. Кто-то из командиров нервно нас окликает: «Почему нет взрыва?» В.Буташин зло отвечает вопросом на вопрос: «А нам что, до взрыва верхом на зарядах сидеть?» Я несколько растерялся. Смотрю то на командира, то на мост и даже начал сомневаться, почему нет взрыва. А все оказалось просто. Мы отходили гораздо быстрее, чем шли к мосту. Ведь каждый подрывник оставил на мосту около 17 кг груза (заряд, мина, средства подрыва) и теперь не отставал от своих быстроногих помощников. Да и будущий взрыв солидного заряда за спиной подгонял. И вот он, взрыв! Мост вздрогнул, осел и как-то странно завис. Но разглядывать его некогда. И без того мы остались одни на опушке леса. Надо догонять уже отошедшее прикрытие. В то время пока шел бой у моста и подготовка взрыва, другая группа вела бой у станции. Под огнем партизан Н.С.Орешкина немецкие солдаты выскакивали из здания. По водокачке был открыт огонь из миномета. Хотя миномет не имел прицела, его наводчик Виктор Касин сумел заставить пулемет замолчать близкими разрывами мин. Партизаны ворвались на станцию и подожгли станционное здание. Фашисты отошли, оставив на станции 14 убитых. Партизаны потеряли одного бойца убитым и одного раненым. Движение по железной дороге было прервано на 7 суток. К месту отдыха пришли очень сильно уставшими и не спавшими две последние ночи. Вспоминая те дни, я сам себе не верю, что можно спать более суток. А я проспал после возвращения 26 часов. ...В ЯНВАРЕ—МАРТЕ 1943 года мы провели два рейда в Гомельскую область для сбора информации и для диверсий на железной дороге. Более результативным был второй рейд в феврале—марте. На этот раз он был на значительное расстояние — под Буда-Кошелево Гомельской области (до 160 км от базы). В группе капитана Н.Ф.Алексеева было более 20 человек. Через местных партизан была установлена связь с подпольщиками в гарнизонах, в том числе с одним из дежурных по станции Буда-Кошелево. Он сообщил, в частности, что в 9 часов вечера через станцию проходит пассажирский поезд из Гомеля на Жлобин. Вечером 6 марта 1943 года группа десантников в составе девяти человек во главе с И.М.Соколовым выехала на трех санях под Буда-Кошелево. Минировать полотно и устанавливать мину нажимного действия было поручено мне. Перед выходом к полотну намеревались недолго понаблюдать за режимом охраны и действовать по обстановке. До места диверсии было около десяти километров. Но время движения по незнакомой местности рассчитали неверно. Не доезжая 400—500 метров до железной дороги, услышали далекий шум поезда. Не думая о скрытности, десантники погнали лошадей галопом. Я вынул свой «парабеллум» из кобуры и сунул оружие за пазуху. Автомат забросил за спину и еще раз проверил состояние мины. Остановились в поле в двухстах метрах от рельсов. Соскочив с саней, десантники бросились к полотну, развертываясь в цепь. В середине цепи бежали я с миной и двое подносчиков заряда (две упаковки по шесть килограммов), а справа и слева в 25—30 метрах — по одному автоматчику прикрытия. Командир с одним бойцом бежал немного сзади за серединой цепи. Ни о какой разведке думать было некогда. Наскочим на пост или патруль — отходим, не будет охраны — минируем без выбора места. Вот и рельсы. Ни охраны, ни патрулей. Я с подносчиками взрывчатки выбежал на полотно, остальные залегли в 15—20 метрах от него по сторонам и сзади меня. Подносчики бросили рядом со мной заряды и отошли к товарищам вправо и влево. Слева показался силуэт паровоза. Теперь успех подрыва в моих руках: минировать или отходить, или рвать мину вместе с собою, не успев ее установить. В такой ситуации прикрытие отходит. И оно отошло. Остались двое соперников: минер и паровоз. Установить мину нужно было между шпал. На бегу я привел ее в боевое состояние. Это запрещалось инструкциями из-за высокой опасности самоподрыва. Но выбора у меня не было. Теперь мне нужно еще 5—7 секунд. Но оказалось, что уровень мелкой щебенки между шпалами был низок, ее как бы выдуло. Установленная мина не получила бы нажима ребром колеса. А паровоз все ближе и ближе, вздрагивают рельсы, или это кажется... А секунды бегут. Собирать щебень некогда. Выдергиваю из-за плечевого ремня рукавицу и подкладываю ее под мину — мало, еще одну рукавицу. Вроде бы нормально. Да, нормально. Теперь уложить впритык дополнительные заряды... Все. А паровоз, вот он... Я успел отбежать метров на 15, когда раздался взрыв, и тут же вокруг свист и шум летящих осколков. Взрывная волна от тринадцатикилограммового заряда жестко толкнула меня в спину, словно громадным резиновым мячиком, приподняла и швырнула на неровную вспаханную землю. Одновременно я почувствовал сильный удар в локтевую часть и кисть левой руки. Руку буквально бросило вперед... Сколько времени я пролежал — не представляю. Но, видимо, недолго, 1—2 минуты. Первое, о чем я подумал, когда пришел в себя, цела ли рука, не оторвало ли ее? Правой рукой ощупал левую. Цела, но кисть не чувствует прикосновения. Следующая мысль: что за шум? Почему так долго летят осколки? Да нет, это пар шумит, выходя из паровоза. А рядом вагон, товарный. Он был первым за паровозом. Надо уходить. И я побрел в открытую, не оборачиваясь. Тошнило. За сараем стояли одни сани, ждали. Я ткнулся в сено, подостланное в сани, и опять забылся... Это был мой пятый эшелон. В результате подрыва перевернулся паровоз и восемь пассажирских вагонов. А я три недели носил руку на перевязи. О прошлом напоминает небольшая контрактура кисти. День Победы 9 Мая 1945 года я встретил курсантом Рязанского Краснознаменного пехотного училища. Когда кончилась моя юность, я не заметил. Д.М.ДМИТРИЕВ. полковник в отставке, бывший боец в/ч 9903. http://www.sovross.ru/old/2005/36/36_5_3.htm

Ответов - 46, стр: 1 2 3 All

Дряннов: Д.М. Дмитриев написал книгу "Военные партизаны", которая вышла в 2006 г. в издательстве "Патриот" (Москва) при поддержке Правительства Москвы. Книга очень толковая. Некоторое количество этих книг было роздано по московским школам через наш музей ( Государственный музей обороны Москвы). Одна такую книгу я в этом году подарил директору музея Зои Космодемьянской. Жаль, что тираж книги только 1000 экземпляров.

Наталья Захарова: Уважаемый, Дряннов А здесь ее разместить нельзя? Тираж мал, да и до Москвы далеко

Люба Шерстюк: Ну подалуйста!

Дряннов: Пока трудновато...В книге 475 страниц. На сканирование уйдет много времени. НО буду пробовать, после праздников. Сейчас у меня отчетная пора -конец года

Люба Шерстюк: Ждём!

Дряннов: Фотография командира части 9903 майора Артура Карловича Спрогиса

Алексей: Артур Карлович Спрогис скончался в 1980 году. Последние годы жизни он жил в Москве, в знаменитом доме Нирнзее вблизи Пушкинской площади, но похоронить себя он завещал в своей родной Латвии, что и было сделано: его похоронили на самом почетном месте мемориального кладбища Райниса в Риге - непосредственно за знаменитой надгробной ротондой великому латышскому поэту Яну Райнису, считающейся там величайшей национальной святыней. Когда-то я стоял около... Не знаю, как сейчас. Не исключаю, что националистическая мразь эту могилу ликвидировала. Но, как говорят, "история - не мавзолей, из неё не вынесешь".

Дряннов: В этом году, 26 марта, исполнится 105 лет со дня рождения А.К. Спрогиса. А теперь главное - начинаю выкладывать книгу о в/ч 9903. Процесс выкладывания будет долгим, всё таки в книге 480 страниц. Выкладываю 1 часть на Фото-файле, чтобы читаемо было. http://photofile.ru/users/dryannov/115301425/

Дарья: Солдат партии Лия Кутакова В канун первого весеннего праздника 8 Марта Председатель ЦК КПРФ Г.А. Зюганов вручил памятную медаль ЦК КПРФ “65 лет разгрома немецко-фашистских войск под Москвой” героине Великой Отечественной войны Л.П. Кутаковой и секретарю первичного отделения КПРФ Москворецкого района столицы Г.И. Горшковой. ПОЗДРАВИТЬ ЖЕНЩИН пришли также секретарь Московского горкома КПРФ В.Д. Улас, член ЦК КПРФ, руководитель аппарата фракции КПРФ в Госдуме В.Г. Поздняков, заместитель секретаря Москворецкого райкома КПРФ Ф.М. Поляков, молодая коммунистка, учащаяся педагогического колледжа Ольга Матвеева. Атмосфера сердечности располагала к искренней беседе. “21 июня 41-го года мне исполнилось семнадцать лет, а завтра началась война”, — вспоминает Лия Петровна. Как и миллионы ее сверстников, она настаивала на отправке на фронт. В конце концов добилась зачисления в воинскую партизанско-диверсионную разведывательную часть № 9903. Здесь во время учебы судьба свела ее с Зоей Космодемьянской. Девушки подружились. Но приказ есть приказ: их направили в разные партизанские отряды. Лия Петровна сполна познала и горечь утрат, и радость побед. Она неоднократно переходила линию фронта, выполняя ответственные задания командования. В одном из боев фашист дал очередь по ногам. Более шести километров ночью ползла израненная девушка по снегу сначала через лес, потом по заминированному полю до ближайшей деревни. После госпиталя вновь вернулась на фронт. Победу встретила в Германии. Среди ее многочисленных наград — орден Красной Звезды и орден Отечественной войны II степени. После войны Лия Петровна приехала в Петрищево, долго беседовала с хозяйкой дома, в котором фашисты терзали юную партизанку. Та рассказала, что Зоя твердила только одно своим мучителям: “Не знаю”, “Не скажу”, “Нет”. Квартира Лии Петровны — маленький домашний музей, в котором запечатлена эпоха. С фотографий смотрят люди, которых давно уже нет в этой жизни: отец и мать, школьные друзья, боевые подруги — Зоя Космодемьянская, Соня Пашуканис, Катя Пожарская. Тут же карманная книжечка “Спутник партизана”, изданная в “Молодой гвардии” в 1942 году, фашистская зажигательная бомба, которую Лия нейтрализовала у своего дома в далеком 41-м году, значки советской эпохи, портреты Пушкина и Лермонтова. В мирное время Лия Петровна была на комсомольской и партийной работе, занималась патриотическим воспитанием молодежи. Возглавляла швейную фабрику имени Менжинского. Выйдя на пенсию, по инициативе Московского горкома партии стала директором ПТУ №14. Как личную беду восприняла она запрет ельцинистами КПСС. В 1992 году по собственной инициативе добилась и стала свидетелем в процессе по делу КПСС в Конституционном суде. Лия Петровна может гордиться тем, что в восстановлении Коммунистической партии есть и ее заслуга. Л.П. Кутакова и сегодня в меру своих сил и здоровья работает в КПРФ. Геннадий Андреевич предложил тост за храбрых и мужественных людей. “Я была и остаюсь солдатом партии”, — ответила Лия Петровна, поднимая бокал. Татьяна МОРОЗОВА. http://www.gazeta-pravda.ru/2007/pravda%20023.html#%D0%A1%D0%BE%D0%BB%D0%B4%D0%B0%D1%82%20%D0%BF%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D0%B8%20%D0%9B%D0%B8%D1%8F

Алексей: Советую ознакомиться с тексом одного из последних интервью генерала П.А. Судоплатова, в котором Павел Анатольевич рассказывал о подготовке к подпольной, разведывательной и диверсионной деятельности в Москве, если бы её вдруг не удалось удержать. click here

Наталия: А Кутакова жива?

Дарья: Не знаю, Натусь. Судя по всему, пару лет назад была жива. Дарья пишет: Возглавляла швейную фабрику имени Менжинского. Выйдя на пенсию, по инициативе Московского горкома партии стала директором ПТУ №14. Москвичка, в общем.

porcelet: Здравствуйте. Не подскажете ли, есть ли в книге Д.М. Дмитриева упоминание о дальнейшей судьбе командира одной из групп Григория Сазонова? Прочел книгу О.А. Горчакова "Вне закона", где об этом офицере написано в крайне отрицательном тоне, хочется узнать о восторжествовавшей справедливости, а в Интернете никаких упоминаний о продолжении истории нет.

Дряннов: porcelet пишет: Не подскажете ли, есть ли в книге Д.М. Дмитриева упоминание о дальнейшей судьбе командира одной из групп Григория Сазонова? Прочел книгу О.А. Горчакова "Вне закона", где об этом офицере написано в крайне отрицательном тоне, хочется узнать о восторжествовавшей справедливости, а в Интернете никаких упоминаний о продолжении истории нет. уточните, что за история, о которой вы говорите. В книге Дмитриева упоминается командир одной из групп воентехник 2-го рана Георгий Иванович. Сазонов

porcelet: Да, именно воентехник Георгий Иванович Сазонов. На опубликованных Вами страницах книги Дмитриева он упомянут дважды, один раз-как командир созданной им, несмотря на запрет, партизанской бригады. А Овидий Горчаков был в его группе, в книге "Вне закона" пишет об этом офицере довольно жуткие вещи, но книга художественная, да и мнение одного, пусть даже авторитетного, бойца отряда- не догма, так что хотелось бы узнать, в каком виде имело продолжение истории. По Горчакову- Сазонов расстреливал своих бойцов и местных жителей без суда, дезинформировал Центр в радиограммах, развалил разведку, потерял управление бригадой во время карательной экспедиции и вообще жутко свинячил. В книге Боярского "Диверсанты Западного фронта" упомянут только в поименном списке бойцов части, а другой литературы, посвященной конкретно действиям диверсионных групп в\ч 9903 мне, к сожалению, не попадалось.

Дряннов: Поищу что-нибудь, но обещать не буду

porcelet: Спасибо.

Алексей: porcelet пишет: Да, именно воентехник Георгий Иванович Сазонов. На опубликованных Вами страницах книги Дмитриева он упомянут дважды, один раз-как командир созданной им, несмотря на запрет, партизанской бригады. А Овидий Горчаков был в его группе, в книге "Вне закона" пишет об этом офицере довольно жуткие вещи, но книга художественная, да и мнение одного, пусть даже авторитетного, бойца отряда- не догма, так что хотелось бы узнать, в каком виде имело продолжение истории. По Горчакову- Сазонов расстреливал своих бойцов и местных жителей без суда, дезинформировал Центр в радиограммах, развалил разведку, потерял управление бригадой во время карательной экспедиции и вообще жутко свинячил. Ну, положим, Овидий Горчаков в изображении Самсонова-Сазонова не столь уж однозначен. Его Самсонов был вполне на месте в качестве командира небольшой разведывательно-диверсионной группы, однако в командиры партизанского соединения просто по своим психологическим качествам не годился. Из книги это хорошо видно. В начале мне Самсонов даже нравится - в эпизоде, где он сразу и в резкой форме напоминает только что собравшимся после десантирования ребятам, что они в тылу врага, а не в турпоходе.

porcelet: Как бы там ни было, мне теперь интересно, что было дальше с немалой, в общем, бригадой. Кто где продолжил воевать и кому что воздалось. В Интернете кроме Горчакова мне удалось найти упоминание о Якове Курпоченко, и все. Действия партизан и диверсантов в Могилевской области вообще как-то меньше описаны, чем в других областях Белоруссии. Витебской, например, где каждый командир более или менее крупного отряда оставил воспоминания, да плюс талантливые бойцы типа Обрыньбы или Семена Школьникова, да даже люди с другой стороны - Самутин и Тхоржевский из Дружины Гиль-Родионова. И на Iremember добрая половина ветеранов оттуда. А про Могилевскую область кроме Горчакова и Дмитриева (того, что написал "У тихой Серебрянки") лично мне ничего не встречалось, хотя партизан там было, я думаю, не меньше и были они ничуть не хуже витебских. Подскажите, кого почитать, а?

Катя: Наталия, Лия Петровна Кутакова умерла в 2008 году, я её знала. А у меня к Вам вопрос в разделе "Зоины родственники".

полная версия страницы